– Не понимаю, – хмуро ответил я.
– Наверное, и не должен, – буркнул себе под нос эльф. – Не
злись. Эти коротышки те ещё гады. Мне ссориться с ними было не с
руки.
– Я чего понять не могу, – задумчиво произнёс я, – так это
почему они меня нормально не скрутили. Связали бы руки за спиной –
я бы в жизнь не освободился...
– Да дикие они! Большинство в таборе совсем недавно из цвергов
вышли. Ни хрена не знают, а спросить слишком гордые. Под себя
вязали.
– В смысле под себя? Подожди, ты же их карлами звал? А
самоназвание Цверги?
– Нет. Народ этот раньше называл сам себя дворфами, но теперь
так могут называть себя лишь самые достойные и уважаемые. Вообще,
всем скопом их величают карликами. Гнилое племя. Большая часть –
дикие и не образованные. Живут в горах, именуют себя цвергами.
Такие как Борсон – карлы. Презренные изгои или беженцы, покинувшие
своё племя ради лучшей доли. Они не имеют права носить волосы на
голове и бороды, а так же иметь при себе боевое оружие. Кочуют в
таборах по всему миру, воруют лошадей, гадают и никогда не т,
оседают в человеческих поселениях. Потому как, в городах живут
карлики, именуемые гномами и, именно из их среды, выделяются
настоящие дворфы. Назвать городских карлами или предложить сбрить
бороду – значит нанести смертельное оскорбление.
– А те панки?
– Кто?
– Ну – крашенные коротышки которые были среди тех кто напал на
ваш караван.
– А… эти то. Это краснолюды – конченые ублюдки. Боевые
мужеложцы, нашедшие пристанище в Святой Земле. Престол Предтеча
пускает к своему подножью только мужчин-карликов, не позволяя им
заниматься ремёслами и прикасаться к женщинам. Если цверг или карла
пожелает остаться в благой стране, ему придётся ещё на границе либо
принести в жертву одну из женщин своего племени, либо оскопить
самого себя. Как ты понимаешь, чаще всего выбирается первое,
крадётся ребёнок, девица или старуха, чик и… ну, а там уж
новоявленные святоземельцы развлекаются, как умеют. В конце концов,
кастратам вообще всё равно за кого их считают новые
соплеменники.
– Гномики-гомики… – меня аж передёрнуло, а цепь на шее, видимо
уловив мои мысли опять зашевелилась. – И что – неужели кто-то, в
здравом уме и твёрдой памяти, пойдёт на такое?
– Находится желающие и немало. Преступники, которым никуда более
хода нет, мразь разная, да и те есть, кто просто пахать всю свою
жизнь не хочет, а железом помахать не против. Я ж говорю – дикие
они!