– А как же твоя бабка?
– Вот из-за нее и не люблю, – отрезала я.
– Ты такая милая, – широко улыбнулся Ромка, явно нарываясь.
Вот знает же, как я отношусь к этому ужасному слову, а все равно использует. «Милая» неизменно ассоциировалось у меня с «дурочка», повелось это с детства, когда каждый, кто приходил к нам в дом, говорил что-то вроде: «ну зато она такая милая». Происходило это сразу после того, как я отказывалась назвать свое имя и показать на пальцах, сколько мне лет. Отказывалась я не потому, что не умела, в три года я уже умела читать, а потому, что гости казались мне жутко подозрительными и не заслуживающими такой личной информации. С тех пор мало что изменилось, все компаньоны отца кажутся мне подозрительными, а мамины подруги – сумасшедшими, но я больше не трехлетняя девочка и могу быстро поставить их на место. И никому уж точно не придет в голову назвать меня «милой».
Ромка нагло улыбнулся, подхватил труп и не без труда мы запихали его в багажник. Он у Ауди не рассчитан на подобные крупногабаритные грузы, пришлось потрудиться. Сама не знаю как, но мы справились. Ромка упал на пассажирское место, я села за руль и ходко вырулила со двора. Веселая ночка, ничего не скажешь. А ведь мы даже еще труп не спрятали, а только из квартиры вытащили, а уже столько неприятностей нажили.
– То ли еще будет! – подмигнула я другу, подумав, что проснулась совсем не зря.
– Не сглазь, ненормальная.
Поругавшись минут этак десять на тему «куда приткнуть труп», мы наконец пришли к общему выводу. Точнее, мне удалось убедить Ромку в своей правоте (в очередной раз, мог бы уже привыкнуть и перестать спорить). Ромкин план был тоже неплох, но идея копать в лесу яму и прятать труп туда обрастала сложностями. Против самого копания я ничего не имела, раз копать не мне, но вот лопаты с собой у меня не было. Как то не обзавелась. Я даже сомневалась, что в гараже она имелась, так что ее надо было либо покупать, а о круглосуточных магазинах, где лопаты были в свободном доступе, я ничего не знала, либо ехать к Ромке на дачу, а это в пятидесяти километрах от города. Ромка до последнего настаивал на даче, но когда я заявила, чтобы он пересаживался на автобус вместе со своим трупом в обнимку и катил пятьдесят километров сам, он обиделся и от своей идеи отступил.