Анюта посмотрела на него с изумлением и заперла за ними двери, когда он спустился вниз.
Молча дьякон заложил лошаденок в свою таратайку, подобрал сено, свалившееся на землю церковного двора; молча они уселись и выехали на улицу.
Московский постоялый двор помещался на окраине города. Подъезжая к нему, Кирилл мог бы вспомнить, как десять-пятнадцать лет тому назад они здесь останавливались всякий раз, когда отец привозил его с каникул в семинарию. На этом обширном дворе стояла их телега, которая служила яслями для старой клячи. Обширный, довольно грязный и лишенный каких бы то ни было приспособлений «номер» остался все таким же, точно пятнадцать лет для него не проходили вовсе. Но Кириллу было не до воспоминаний. Войдя в комнату и швырнув кое-как чемодан, он зашагал из угла в угол, да так энергично, что дьякон предпочел удалиться к старому знакомому, содержателю постоялого двора, и тут же стал выкладывать ему все, что накипело у него на душе.
– Знаете что, отец дьякон! – сказал содержатель постоялого двора, человек солидной комплекции и положительных правил. – Вы не обидьтесь, что я вам скажу: у вашего сына, должно быть, что-то в голове не в порядке. Поверьте, что так!
Дьякон обиделся.
– Ну уж извините. У моего сына такая голова, что дай Бог вашему сыну такую! – сказал он не без ядовитости.
– Мой сын будет содержать постоялый двор, зачем ему такая голова? А ваш – переучился!.. Знаете, у него ум за разум зашел. Нет, вы не обижайтесь, отец дьякон, я по сочувствию говорю!
Дьякон вышел от него совершенно расстроенный и, войдя в свой номер, спросил убитым голосом:
– Завтра к преосвященному пойдешь, что ли?
Кирилл сел на протертом стуле и посмотрел на отца простым, дружеским взглядом.
– Присядьте, батюшка, потолкуем. Мы с вами еще толком и не побеседовали! – сказал он голосом, выражавшим спокойствие.
Дьякон поспешно присел на кровати, которая начала жалобно пищать под ним.
– Зачем мне теперь идти к преосвященному? – промолвил Кирилл. – Ведь чтобы сделаться священником, надобно жениться. А я других девушек не знаю, кроме Марьи Гавриловны. С нею я подружился и свыкся, и она со мной. Теперь мои мысли спутались.
– Спутались, именно спутались!.. – как эхо, повторил дьякон.
Кирилл улыбнулся.
– Нет, не то, что вы думаете. Вы считаете меня помешанным, я знаю.