– А как же одноклассники Клэя?
– Я не знаю их судеб, но, могу предположить, что они хотели самоутвердиться. Подростки – что с них взять?
– Я… я понял…
– Тебе по прежнему нечего нам рассказать?
– Я рассказал все.
– Хорошо. – Эдвард развернулся и пошёл обратно в центр круга. – Поаплодируем Элану!
Когда мероприятие закончилось, и люди буднично стали покидать комнату, я вышел вместе со всеми с полным ощущением понимания всего, что происходит. Мы сели в машину, и Клэй стал без остановки делиться со мной впечатлениями. Но я не слышал, так как был глубоко погружён в свои мысли. Доехав до моего дома, Клжй предложил пропустить по стаканчику в баре напротив. Я отказался, сославшись на усталость.
Закрыв за собой дверь в квартиру, я позвонил маме.
– Ма, привет. Помнишь, ты говорила, что миссис Джонас искала садовника? Мне нужна работа.
Черт, я совершенно не умел работать в саду. И я не начал новую жизнь с понедельника. Помню, словно это было вчера, что тот день, проведённый в клубе анонимных оправданий, был вторником.
С Клэем мы с того дня больше не виделись. Его номер был недоступен, а в его съёмной квартире никого не было. Пусто. Когда с непонятным мне бесстрашием я решил проведать тот самый клуб, то приехав на своем новом (поддержанном и дряхлом) кроссовере я не обнаружил того двухэтажного здания из красно-желтого кирпича. Пустырь. Никаких фиолетовых дверей, черных ручек, густого фиолетового свечения. Даже контейнера, из которого сочился запах дохлых кошек, я не обнаружил.
Это было то самое место. Но оно было совершенно пустое. Странно, но я совершенно не удивился – то событие с тех пор казалось мне далеким сном.
Я вспомнил это не просто так. Сегодня, в один из очередных вторников, как раз спустя семь лет после посещения клуба, я получил письмо на свой новый почтовый адрес. Конверт был практически пустой. Внутри оказался лишь листок с одним единственным вопросом.
«Ты все ещё не нашёл себе оправдание?»
Полноватая блондинка лет тридцати пяти перестала плакать, и стерев остатки слёз рукавом рубашки, начала активно работать серым веществом, напрягая мозг. В голове было пусто, в горле пересохло, а всё тело ломило от дикого перенапряжения. Почувствовав металлический вкус во рту, Венди провела пальцами по губам, и, посмотрев на руку, обнаружила, что губа была прокусана до крови.