Лисицын почёсывал густую щетину, похлюпывал горбатым носом и с любопытством смотрел на новичка-сценариста, который в это время что-то говорил самому себе, стоя в стороне.
– Когда не любишь, замечаешь все недостатки. А когда полюбишь, ты никогда о них не узнаешь, – шептал исполнитель главной роли.
– Что ты там говоришь? Всё равно всё слышно, иди сюда! – крикнул Лисицын.
Балагуров вернулся к столику.
– Поздравь меня, Антоха, я…
– Балбес. И в кого?
– В Настю, – улыбнулся Ваня. – С греческого: «воскресающую».
– Ясно. Полетела ласточка на небо, а оказалось, там фонарь. Причёска у неё безвкусная, глаза обычные…
– Эй, чего не знаешь, того не говори! – перебил Иван. – Таких глаз моё сердце ещё не видело даже в фильмах. Все экранные миражи пропадают перед этим оазисом душевной красоты. А длинные распущенные волосы – это всегда билет на поезд к моему сердцу…
– Ладно, распущенное сердце железных дорог! Сейчас следующий дубль снимать будем.
– Нет, ты пойми! – Балагуров с азартом вернулся к столику и буквально напал на Лисицына попыткой всё объяснить. – У тебя бывало такое чувство, когда ты краем глаза замечаешь девушку и начинаешь представлять, что она самая красивая, и ты боишься на неё взглянуть, потому что тогда она через секунду окажется обычной? А здесь, здесь наоборот! Ты боишься отвести от неё глаза! Понимаешь?
Откладывая стакан, Лисицын показал на подошедшего к ним режиссёра. Балагуров скривил улыбку и вздохнул.
– Спасибо не булькает! – послышался крик оператора, человека полного телосложения, с круглой лысиной и красным лицом. На съёмках его особо не любили, а если сказать точнее, обходили стороной, так как разговоры с ним редко для кого заканчивались чем-нибудь нравоучительным.
– Иногда даже спасибо может булькнуть, Паш, – гаркнул Эрнест. – Хорошо всё будет с твоей зарплатой! Так, ребята, на исходные! Быстрее! Текст помним?
– А как же!
– Камера! Мотор!
– Сцена десятая, дубль пять! – пропищала девушка с хлопушкой.
ХЛОП!
– Начали!
За столиком уже сидели коллеги-журналисты, хотя для Балагурова особенно ничего не поменялось. Оба молодых человека стали говорить о работе: о специальных репортажах, монтаже и недавних курьёзных случаях на съёмках. Чопарев требовал, чтобы многие эпизоды снимались с одного дубля, без остановок после каждой фразы. Так что через минуту у Вани зазвонил телефон.