Но пора домой. Обед ровно в час дня – опаздывать нельзя. И вот мальчик с вымытыми руками, причесанный снова идет в зало, где мама уже сидит около тарелки с супом. Ждут дедушку.
Появляется деда Седа. Он в бухарском халате с шелковой голубой подкладкой. Дедушка коротко острижен у него усы и небольшая бородка. Деда Седа раскланивается с мамой и Евдокией Лазаревной, целует внука, отвечает на вопросы о своем здоровье. Владик садится по правую руку от деда.
Сегодня на первое суп с гусиными потрохами и солеными огурцами, потом подают бараньи ребрышки с гречневой кашей, политой вкусным коричневым соусом. Ко второму полагается еще половинка моченого яблока. На третье мама раскладывает на десертные тарелочки по дольке миндального бланманже. Оно белое прохладное и колыхается как нянина грудь. Дедушке ставят чай в серебряном подстаканнике. Из буфета приносят вишневое варенье и бисквит.
Дед после обеда благодушен и решает «ущемить нос» современным всезнайкам:
– Милостивые государи, – обращается деда Седа ко всем, но скорее к сыну, – не изволите ли ответить на простой вопрос в котором, по моему мнению, содержится вся так называемая ваша правда мирозданья?
Катя звенит серебряной ложечкой, призывая к всеобщему вниманию и к решению за десертом столь насущного вопроса.
Знала бы мама Катя, что ответ на этот вопрос пройдет страшным ураганом по ее жизни сегодня еще такой милой и безоблачной…
– Так вот, дорогие мои, дети – и ты, Владик, тоже усиленно думай, какая вещь одновременно самая длинная и самая короткая? Самая быстрая и самая медленная? Самая раздробленная и самая протяженная? Наиболее пренебрегаемая и наиболее ценимая? Без нее не может ничего произойти! Эта вещь пожирает все что видит и дает жизнь всему сущему!
За столом наступило оживление, все предлагали свои ответы: «фортуна», «земля», «воздух», «свет».
Дед был доволен, он посмеивался себе в усы, но, вскоре, призвал всех к вниманию. Торжественно встав и чуть склонившись ко всем, он сказал:
– Это ВРЕМЯ!
И прибавил:
– Нет ничего длиннее его, потому что оно является мерой вечности; нет ничего короче его, потому что его не хватает на все наши начинания; нет ничего медленнее его, когда оно тянется; нет ничего быстрее его для тех, кто спешит; оно простирается до бесконечности в большом, оно делится до бесконечности в малом – все люди им пренебрегают и все сожалеют о его потере! Ничто не происходит без его участия, оно предает забвению все, что не достойно сохраниться для будущего, и делает бессмертными великие дела!