Домашний кинематограф очень нравился гостям и являлся для них всегда большой неожиданностью. На киносеансы по праздникам приглашали крестьян и ребятишек. Ребята просто немели, а порой пугались, когда на стене появлялись ожившие картины и творились всякие чудеса. Мужики украдкой крестились, но держались бодро и уверенно – и не такое видали! Эти демонстрации имели грандиозный успех и в гораздо большей степени, чем рачительное управление хозяйством, прибавляли уважения к Щеголевым у крутогорских крестьян.
Конечно, Щеголевы не могли обойтись без музыкальных инструментов, и кроме рояля, имелась фисгармония, а в последние годы жизни деда в зале появился еще орган-иолиан, так же носящий марку прославленной фирмы Циммермана.
Иолиан имел клавиатуру, похожую на органную, над которой возвышались оловянные трубы. Но можно было слушать и «механическую» музыку, закладывая в него бумажные валики со сложной перфорацией. При этом исполнителю требовалось только работать ногами, накачивая меха. Но никто не помнит, чтобы впоследствии, после смерти Александра Арсеньевича, из органа-иолиана прозвучало хотя бы одно полное механическое произведение. Обычно слышались только нестройные аккорды или отдельные свистки. Видно старый Щеголев любил органную музыку больше, чем родители Владика. А когда-то здесь давал концерты заезжий органист. Концертам вместе с гостями внимали Вольтер и Петр I, бюсты которых украшали зало. В дедовские времена парадное помещение видало широчайшие приемы.
У старого Щеголева был брат Аполлон, по рассказам непутевый и пустой человек, женатый на Евдокии Лазаревне, в молодости блиставшей красотой. Но красота не помогла удержать непутевого мужа, и с горя, от несчастливой жизни Евдокия Лазаревна однажды попыталась отравиться. Ее спасли, но она… облысела. С тех пор несчастная жена носила парик с валиком впереди и с большим пучком на макушке.
После смерти мужа Евдокия поселилась в Песчаном, так как осталась без средств. Аполлон, полученное наследство быстро спустил, не последовав примеру брата умножившего свою долю выгодно поместив деньги в ценные бумаги. В имении Евдокия Лазаревна стала присматривать за старшими детьми, которые и стали называть ее Колюсей.
По поводу парика дедушка на чаепитиях иногда подтрунивает:
– Чудо, да и только. Все седеют, я уже совсем белый, одна Евдокия Лазаревна у нас чернеет.