Абитуриенты с волнением стали ждать ответа от приемной комиссии. И вдруг, к своему ужасу, они читают в газетах постановление о введении с этого года приемных экзаменов. Все рушится! Повеся головы они идут в институт и узнают – да, действительно, завтра надо являться на экзамены по математике, физике, русскому языку и литературе. Какие там экзамены, они со школы не брали в руки учебника!
Пойти и с позором провалиться друзьям не хочется. Но Щеголев все же идет и тянет за собой своего компаньона. Они держат все экзамены, и все экзамены с треском проваливают. Еще бы, например математику принимает Тартаковский, известный ученый, который ненавидит неучей и ставит им двойки с наслаждением. Юноши на испытаниях сидят потупив взоры, лепечут что-то невразумительное, не могут показать линию тангенса, написать закон Бойля-Мариотта. Они все позабыли, а что и помнят, от волнения бубнят косноязычно и невразумительно.
Все кончено, прощай мечта об институте.
После всеобщего и поголовного провала (сдал только один человек и притом на пятерки – Гога Гензель), недорослей собрали в актовом зале бывшей церкви – в здании института некогда находилось архиерейское подворье.
К всеобщему восторгу собравшимся объявили, что дирекция понимает неожиданность введения экзаменов, поэтому не засчитывает двойки и дает две недели на переподготовку. Но чтобы через две недели все было как в кино – «хеппи-энд».
У Щеголева заблестели глаза. Не все потеряно, надо готовиться! И бешеная подготовка началась. Щеголев и Мишустин являются к открытию Публичной библиотеки и уходят с последним звонком. Они распределили дни и часы по предметам и жестко выполняют график. Что-то едят в буфете в течение десяти минут и снова зубрят, зубрят, зубрят. Требуется повторить гигантский материал, сотни страниц учебников. Выводы опускают, запоминают лишь формулы и формулировки. Физику читают как скучный роман, а романы штудируют по пересказам в учебнике литературы. Лишь изредка знакомятся с оглавлениями, чтобы иметь понятие о судьбах героев бесконечного ряда обязательных произведений.
У Владислава пухнет голова, силы его иссякают, но ему помогает его твердый характер, который выковала в нем мачеха-жизнь. Мишустин скрипит и совсем доходит. Он не может выдержать темп, диктуемый расписанием. Как всегда, он оправдывается плохими домашними условиями, слабостью организма. Стыдно так говорить крестьянскому сыну, но дело насчет «слабости» обстоит именно так. По своей конституции Мишустин больше похож на хлипкого городского интеллигента, чем на потомка Микулы Селяниновича.