Володя Добряков – сын генерала КГБ, с которым Саша познакомился на почве «безобразного» поведения сына (помогите, пожалуйста, справиться, говорил заслуженный генерал), тоже не был художником, но любил их, и любил танцевать. Он делал это при любом удобном случае, где бы не находился. А когда Костя заводил свою песню, Володя сразу пускался в пляс. С ними невозможно было ехать в общественном транспорте: Елагин, становясь в позу посредине вагона, громко пел в сопровождении всех инструментов, а Добряков плясал свои замысловатые танцы. Народ думал, что они собирают милостыню, и иногда подавал. Щеголев не знал куда деваться. Но все равно это было смешно!
Костя, чудом получив квартиру в соседнем с Адмиралтейством доме на набережной Невы, внезапно умер. Добряков, на горе папе-генералу, после этого затерялся где-то в Ленинградской области, а здоровенный Сергеев в одночасье скончался в больнице от цирроза печени.
Щеголев терял друзей одного за другим, и не по своей воле или плохому характеру, такова была его горькая судьба, и с этим тоже ничего нельзя было поделать.
Да, жизнь сложная штука! И не только из-за смерти, но и из-за рождения. И с этой оригинальной сентенцией на этих страницах вновь появляется Автор. Вынужден появиться, так как Александр Владиславович Щеголев, по понятным причинам, просил особо не распространяться о его личной, интимной жизни, о его встречах и разлуках с некогда любимыми женщинами, Поверьте, Саша ничего не пытается скрыть – кому надо все известно, но он искренне просит прощения у всех им обиженных, даже если прощать нечего. Свою настоящую любовь он найдет много позже, и это примирит в его душе и прошлое, и настояшее.
Что ж, Автор не вправе перечить своему герою, и, только во имя хронологии, ограничится фактической стороной событий. Также по просьбе Александра эта часть полностью будет опубликована в следующей книге – «Вкус времени—4—5» о России XXI и XXII веков (того же Автора), чтобы сегодня не ставить героев этих событий в неловкое положение. Это будет рассказ о грустных и радостных, смешных и драматических пересечениях судеб людей, волею Господа так и не сумевших стать друг другу близкими.
Автор, к тому же, согласен с мнением всех Щеголевых, что очень личные дела, не требующие какого-либо общественного или иного активного вмешательства, не станут занимать читателей. Это несовременное убеждение сильно отличает и самого Автора, и Александра Щеголева от прочих «литераторов», гоняющихся сегодня за «жареными» фактами.