Когда мне было шесть лет, мы с родителями ездили в паломничество к могиле старца Серафима Тяпочкина в село Ракитное под Белгородом и жили при храме Святителя Николая. В те брежневские времена село Ракитное было одним из островков православной жизни, куда стекалось множество народа. Среди паломников там жил и молодой иеромонах, отец Зиновий, с которым мы очень подружились – настолько, что перед расставанием договорились друг о друге молиться. Он научил меня писать записочки «О здравии», и в списке имён самым первым у меня всегда стояло имя иеромонаха Зиновия. Года через два, узнав от мамы, что отец Зиновий оказался проездом в Троице-Сергиевой лавре, куда она как раз отправлялась, я написала ему письмо. Но ответа я не дождалась – как выяснилось впоследствии, отец Зиновий не знал нашего московского адреса, и мы совсем потерялись. Постепенно я стала всё реже вспоминать о моём детском обете, а потом и вовсе о нём забыла…
Прошло больше тридцати лет, и однажды папа позвонил мне с известием о моём забытом друге. Оказалось, что через несколько дней на патриаршей литургии в храме Христа Спасителя была назначена его хиротония в епископы: отец Зиновий, увидевшись с папой на каком-то церковном мероприятии, передавал мне своё благословение и приглашение на торжество. Конечно, я тут же вспомнила о нашей далёкой дружбе и не могла не приехать. В конце торжественной службы я пробилась поближе к амвону, где он стоял, и закричала сквозь толпу: «Дорогой владыка, это я, Александра!» Как же он обрадовался! Он буквально за руку вытащил меня из толпы, благословил и пригласил на праздничную трапезу, которая происходила здесь же – в одном из залов храма Христа Спасителя. Я оказалась среди почётных гостей – священников и архиереев, приносивших владыке свои поздравления. В конце трапезы, когда закончились все торжественные речи, мы сели с ним рядышком, в уголочке. «А помнишь, – сказал владыка, – про наш уговор? Я – помню! Я молился за тебя все эти годы, каждый день, как мы и договорились!» Не рассказать, как сжалось у меня сердце и как сделалось нестерпимо стыдно: в отличие от него, я не исполнила своего обета – жила своей суетной жизнью, почти и не вспоминая о прекрасном лете из детства. Я просила прощения у владыки и о том, чтобы мы больше не расставались – чтобы теперь мы могли с ним общаться.