«Как низки казались ему (герою повести) … нынешние мелочные убранства, ломаемые и выбрасываемые ежегодно беспокойною модою, – этим странным, непостижимым порождением 19 века, перед которым безмолвно преклонились мудрецы, губительницей и разрушительницей всего, что колоссально величественно и свято. При таких рассуждениях невольно приходило ему на мысль: не оттого ли сей равнодушный хлад (холод), обнимающий нынешний век, и торговый, низкий расчет, ранняя притупленность еще не успевших развиться и возникнуть чувств?!».
И потом, через несколько лет после опубликования повести «Рим», Гоголь отмечал, что в жизни европейских стран обнаруживаются – «такие разрушающие, такие уничтожающие начала, что уже – даже трепещет в Европе всякая мыслящая голова и спрашивает невольно: где наша цивилизация? И стала европейская цивилизация – призрак!».
Гоголь будто предвидел сегодняшнее время, о котором, если в красках описать, надо будет сказать еще более жестко:
«Культуры нет вообще. Ибо всякое развращение чувств: насилие, убийство – принято за культуру. Умирающий человек – упади он без чувств на улице – будет лежать незамеченный проходящими сотнями людей (никто не удосужится помочь). Целомудрие любви почитают за атавизм. Раздевание же прилюдно – приравнено к искусству, передача есть такая – „голые и смешные“. А до брака женщине необходимо перебрать до нескольких мужчин: проверить совместимость в сексе! Ужас. Секс стал „индустрией культуры“ – нонсенс!»
А Гоголь еще верил в Россию, верил и обращался к дворянству.
«Дворяне, – заявлял Гоголь, – могут и должны сделать великое дело,… Воспитавши вверенных им крестьян таким образом, чтобы они стали образцом этого сословия для всей (развращенной) Европы, потому что теперь не на шутку задумались многие в Европе над древним патриархальным бытом, которого стихии исчезли повсюду, кроме России, и начинают гласно говорить о преимуществах нашего крестьянского быта, испытавши бессилие всех установлений и учреждений нынешних, для их улучшения».
В последнем своем произведении «Выбранные места из переписки…» Гоголь рассматривал общественные проблемы с другой точки зрения. Тут в перелом, в кризис идей своих, – он ставит во главу угла религиозно-нравственное освещение социальных явлений. Православная Церковь для Гоголя – тут, – носитель единства, стройности и социального мира. Подлинные результаты, с точки зрения Гоголя, должно дать очищение души от греховных побуждений и соблазнов, проповедь всеобщего примирения. Отсюда возникает и новый взгляд на сатиру, противоречащий тем воззрениям писателя, которые раньше он утверждал в своей критике общества – в «Ревизоре», в «Мертвых душах»: