Я глянула в него и едва не разразилась ругательствами. Отборными, народными и самыми популярными. Первое, что увидела, — огромные синие глаза в обрамлении пушистых ресниц, маленький аккуратный носик и пухлые губки. Мои волосы... Тёмные волосы ниспадали на спину и плечи волнами.
Потянулась к пряди. Мягкие и шелковистые... Рука в блюдце повторила мои движения. Изображение девушки напоминало модель с обложки мужского порножурнала. Сама невинность сидела передо мной. Такой, наверно, была Афродита перед знакомством со своим первым мужчиной. Тонкая, изящная, хрупкая и очень маленькая. Ужас какой! Я щипнула себя посильнее, чтобы проснуться. На коже тут же выступила краснота, грозящая превратиться в синяк. Отлично! Ещё и тонкие капилляры!
— Данночка! Что вы творите? — вскрикнула испуганно служанка. — Ваша кожа!
— Что — кожа?
— Вам её надлежит строжайше беречь!
— Зачем?
— Как же? Для вашего мужа.
Всё! Это была последняя капля. Я расхохоталась, слушая тонкий смех, похожий на переливы нескольких колокольчиков. Резко замолкла.
Дыхание участилось. Всё сильнее, сильнее. Воздуха всё равно не хватало. Я задыхалась от констатации факта: моё сознание находилось в теле чужачки! Подбираясь к горлу, сердце забилось ещё чаще. Нахлынула паника. Это что же? Мир настоящий? И карлик, и служанка, и пояс, наверно, у мужика с драгоценными камнями! А я решила, что бутафория... Как такое может быть? Кажется, я завизжала от ужаса, прижав руки к груди, а потом двери открылись.
В комнату влетели мужчины. Их мрачные встревоженные лица добавили переживаний. Одного я знала. Первым был Фектист, другой — седовласый старик в длинной до пола мантии — прижимал к груди какую-то склянку. Они вообще в курсе, что на огромной кровати под балдахином находится чужачка? А Фектист и есть муж?
Мой мир снова распадался на части, превращаясь в спасительную темноту.
— Целитель! Хрустальной данне плохо! — закричала служанка с клеймом.
***
Резкий неприятный запах досаждал. Я поморщилась, пытаясь отвернуться от назойливой вони, но кому-то нравилось издеваться. Кто-то усердно тыкал под нос мокрую тряпку, пытаясь меня убить. Аммиак и то пахнет приятней, чем эта смесь сладковатого запаха гнили и роз.
— Виянна Тони! Виянна Тони!
Налитое тяжестью тело не слушалось, но меня заставили открыть глаза.