Я робко пожимаю плечами. К горлу снова подкатывается ком, но я держусь, не плачу. Просто осторожно сажусь на край дивана и кутаюсь в халат.
Горский подхватывает с журнального столика хрустальный графин с терпкой жидкостью.
— Через десять минут ребята привезут ужин. А пока выпейте немного, помогает прийти в себя, — приглашает меня, разливая остро пахнущую сладковатым древесным ароматом жидкость по стаканам.
Я послушно беру свою порцию.
Отпиваю глоток и морщусь – напиток обжигает разбитые губы.
Горский пьет молча, уставившись в экран телевизора.
— Зачем вы меня спасли? — интересуюсь негромко. — Неслись за мной по пятам, угрожали моему бывшему мужу пистолетом?
Он переводит взгляд на меня. Несколько мгновений откровенно рассматривает.
— Я же вам все объяснил: мне нужен личный консультант по некоторым вопросам на производстве. Или снова будете рассказывать о том, что не любите портовые города?
Я отрицательно качаю головой.
— Дело не в городе. Поймите: девочка – единственное, что меня волнует. Если я уеду, я потеряю с ней связь.
Горский насмешливо меня рассматривает.
— Если останетесь в городе, потеряете шанс увидеть ее навсегда. Ведь ваш муж теперь не успокоится, пока не добьет вас, верно?
Я киваю. Антон действительно злопамятен. По отношению к женщинам, особенно.
Горский с интересом на меня посматривает.
— Отчего вы к ней так привязались, Таисия? Она ведь вам даже не родная?
Я пожимаю плечами.
— Не знаю. Когда я вышла замуж за Антона, Аннушке было три года. Одинокий, заброшенный всеми ребенок… Она-то и говорить толком не умела. Я тогда была безумно влюблена в своего мужа. Да, да, не смейтесь. Этот привлекательный ублюдок умеет кружить голову женщинам. А я просто хотела стать хорошей женой. Мне тогда казалось – вот оно, счастье!.. Вот и занялась его Аннушкой, как своей собственной дочерью. Со временем грань родная-не родная стерлась. Она мне ближе, чем родная.
Я замолкаю. Глотаю ком в горле и прячу взгляд. Мне больно, бесконечно больно от того, что суд запретил мне общаться с дочерью.
Горский тяжело вздыхает. Опрокидывает в себя бренди, а потом поднимается с дивана. Вырубает телевизор и подходит к окну. Засунув руки в карманы брюк, он пристально осматривает надвигающийся на город вечер.
— Десять лет назад похитили мою дочь, — произносит глухо. — Жена Нина ехала вместе с ребенком в сторону побережья. Пошла на обгон, ее подрезали, случилась авария. Она погибла на месте. А вот ребенок исчез. К тому времени, как я добрался до места аварии, полиция успела прочесать все окрестности. Информация о похищении была разослана по всем постам, но тщетно. Наша дочь, как в воду канула. Первое время я все ждал, что неведомый похититель позвонит и потребует выкуп, но никто так и не позвонил.