Села неуверенно и дождалась пока тошнота отпустит и пройдет головокружение. Согнулась пополам. Волосы опали длинной шторкой с двух сторон.
Я поседела?
Где мой шоколадный цвет волос?
Потрогала это длинное великолепие. А потом поняла, что я не седая, а мои волосы белоснежные на зависть всем блондинкам.
Я огляделась. Комната была отделана в стиле театральной роскоши: бордовые шторы, резная мебель из чёрного дерева, повсюду позолота.
Мне такое не по вкусу.
Это слишком дорого. Словно не комната, а музей. Канделябры на тяжёлых ножках — и тоже позолоченные. Столик рядом с камином — резной, покрашен сусальным золотом и чёрт знает чем ещё.
Я встала и, пошатываясь, двинулась в сторону зеркала, которое приметила в углу. Я была решительно настроена найти ответы на свои вопросы.
Пока ползла черепашьими шагами к зеркалу думала: зачем такая большая комната нужна — это же столько уборки.
Но я была упряма. Как никогда.
Шла медленно, но упорно. Опиралась то на стены, то на мебель, то на каминную полку из цельного камня. И дошла.
А когда увидела себя…
Не могла какое-то время дышать.
Это была не я.
Вернее, я. Но тело — не моё. Словно я надела чужую перчатку… только на всю себя.
Тонкая, стройная, высокая фигура. Грудь приличного размера проступала в вороте ночной шёлковой рубашки. Округлые, привлекательные бёдра.
Волосы — как покрывало — закрывали спину до поясницы. Белоснежные, как снег. Глаза — голубые. Губы — пухлые. Скулы — высокие.
Я бы сказала: лицо классической стервы.
И только растерянный взгляд никак не вязался ни со статным телом, ни с этим лицом.
Я выпрямила плечи и поняла, что хозяйка этой комнаты — точно леди. И весьма обеспеченная.
Она… то есть теперь уже я… была ухоженной, утончённой. Руки не видели работы.
А еще я кое-что начала осознавать…
Захотелось выматериться на могучем и русском языке. Потому что ничего цензурного в голову не лезло.
Я вдруг поняла с оглушающей ясностью: я погибла в аварии.
Но хоть бы моего пациента довезли. Хоть бы он выжил.
Я зафиксировала его ещё до того, как машина тронулась.
Казалось, я смогла стабилизировать его состояние. Это я была не пристёгнута. Умерла. Но за какие-то заслуги мне дали новую жизнь — и новое тело.
По лицу текли слёзы. Я изучала себя… и плакала.
Ох. И все же где я?
И, кажется… я, точнее — «она», хозяйка этого тела, потеряла какого-то ребёнка.