Никто бы и не заметил.
А теперь? Теперь пиши объяснительную на вызов, подставь себя и садик, и все ради ушей сына.
Если только договориться…
Из машины выпрыгивают трое, но ко мне идут двое. Уже настраиваюсь объясняться, как узнаю знакомых. Тот самый муж подруги Алексей и его друг Иван.
– Кира, привет.
– Привет, у нас тут проблемка, – показываю рукой на Борьку. – Можете помочь? Засунул голову между прутьями. Назад – никак. Уши мешают. Сам в порядке, но плотник у нас в отпуске, а других мужчин в штате нет. Поэтому вызвали вас.
Иван кивает коротко, профессионально, но тень улыбки проскальзывает. Будто по десять таких Борь в день вытаскивает.
Хорошо, что “свои”, а так бы, наверное, сгорела прямо тут со стыда, что это еще и мой сын.
– Боряяянн! Ты, что ли, застрял? – смеется Алексей и присаживается напротив него.
– Привет, дядь Леш. Я не застрял, уши застряли.
– Все будет хорошо, Кира. Не волнуйся, – успокаивает меня Иван.
И в этом голосе – такая уверенность, будто он не ребенка спасать пришел, а мировой пожар тушить.
– Дядя пожарный, – зовет Борька спокойно и деловито, – я уже пробовал сам – и поворотом, и обратно, и на вдохе. Не работает. Тут нужен специальный инструмент.
Я только прижимаю пальцы к переносице.
Гордиться им? Или сделать вид, что это не мой?
– Раз уже диагностировал – будем доставать аккуратно.
– Тут забор старый, советский еще. Толстые металлические прутья. Руками ничего не смогли сделать, – объясняю, стараясь держать голос ровным.
– Не волнуйтесь. Сейчас освободим. Никита! – Иван оборачивается и машет рукой. – Возьми с собой гидравлику и болгарку. Если что, решим на месте.
Я вздрагиваю.
Имя режет по памяти, будто кто-то вскрыл старую коробку с болью. Мой Никита меня бросил беременную, а потом и вообще погиб.
И это имя теперь всегда звучит как отголосок.
– Мам, – Боря хмурится и говорит чуть тише, отвлекая меня от спасателей и прошлого, – а болгаркой будут резать… забор? Или уши?
Пауза. Тишина.
Кто-то из спасателей прыскает за спиной.
Я только закрываю глаза. Господи. Теперь все, даже посторонние знают, что это мое такое чудо.
– Просто, если уши… Не тратьте на меня наркоз, я потерплю.
– Достаточно будет одно ухо отрезать, боец, – басит рядом один из спасателей.
А я замираю от этого голоса.
– Нет уж, – добавляет Борька с важным видом, – режьте два, пусть будет симметрично, а то мама расстроится.