– Дрался с преступниками. – Антон подмигнул. Повернулся, чтобы взять соль. Заметил чайник, накрытый цветастым полотенцем.
– Зайка, а давай поспорим, что ты салат не съешь? Проспорю – выпью пиво залпом.
Аня не улыбнулась. Сказала жестко:
– Мне двенадцать, а не пять. Не разговаривай со мной как с младенцем.
– Прости. – Он отхлебнул из бутылки. – Сложно запомнить, когда тебе «только двенадцать», а когда «уже двенадцать».
– Ха-ха. В стэндапе себя не пробовал?
Клен потерся ветками об окно. Там, на улице, завывал ветер. Как это было? Какой-то гениальный проектировщик предложил: «А давайте воздвигнем микрорайон в чистом поле? Авось через сто лет он сольется с городом?»
– Ты завтра уедешь? – спросила Аня, поджимая под себя ноги – любимая поза.
– Да, рано утром.
Антон подумал про взбешенного Глебыча.
– Завтра Матвея хоронят.
– Знаешь, – нащупывая слова, проговорил Антон, – у меня ведь тоже друг погиб. Я в восьмом классе учился. Павлик Ершов. Классный был парень. Его машина сбила. Пьяный водитель… – Образ Павлика давно померк в голове, сохранились общие ощущения, память о пикниках и речных заплывах на расстояние. – Двух одноклассников в живых уже нет. Так происходит, увы. С каждой потерей образовывается пустота. – Антон коснулся груди. – Мы эту пустоту наполняем воспоминаниями. Так и существуем.
Аня слушала внимательно. Антон воодушевился. В кои-то веки не испортил все, достойно прошел по льду.
– Сложно поверить, насколько мы хрупкие. Живет себе человек, и у него свои увлечения, свои планы. Каждый из нас – целая вселенная. И из-за какого-то пьяного… придурка… эта вселенная разрушается. Инфаркт в семнадцать – это же слишком просто и оттого слишком непредставимо. И мы придумываем разное, чтобы как-то постигать чужую смерть.
– Придумываем? – спросила Аня.
– Я сегодня с ребятами твоими поговорил…
Аня напряглась.
– Кто тебя просил лезть? – Глаза налились слезами. – Кто?
– Мама просила.
– Так маму и успокаивай. – Установленный контакт дал сбой.
Аня вскочила, звякнув тарелкой.
– Анют, я…
– Оставь меня в покое!
Она вылетела из кухни, провалилась в коридорную пасть.
– Твои ребята! – крикнул Антон темноте. – Накрутили себя!
Из туннеля никто не ответил.
– Черти, блин. – Антон сковырнул пивную этикетку.
Зеленоватое стекло отразило осунувшееся лицо. По столешнице, по бутылке и перебинтованной кисти скользили корявые тени клена.