Когда витки спирали наконец-то уже готовы были стянуться в точку, Эль уже наполовину спал, размеренно вышагивая на автопилоте подсознания пополам с совместным электронным мышлением УИМа и «Мирона». Последнее, собственно, и выдало предупреждающий сигнал, заставивший Эля пробудиться от дремы, продолжавшейся, как он тут же выяснил у того же «Мирона», почти двое суток. Еще один поворот, и впереди замаячила знакомая по многочисленным слайдам из Хранительских энциклопедий лепестковая дверь, похожая на увеличенную во много раз ирисовую фотодиафрагму. Ее биомеханизмы оказались (что странно) в полном порядке, и натянувшиеся с сухим шорохом мускульные тяжи втянули лепестки внутрь стен, завершив симфонию шуршаний и потрескиваний громким металлическим щелчком. Эль быстро скользнул в открывшийся проем (зная по хроникам, что лурианские двери закрываются не менее быстро, чем распахиваются) и остановился, оглядывая округлое пространство полуразрушенной рубки, захламленное обломками каких-то модулей и свешивающимися во все стороны наподобие волос медузы Горгоны обрывками тросов, кабелей и прочего местного хозяйства. Надежда отыскать в этом хаосе что-либо полезное быстро улетучивалась, но все же Эль решил для очистки совести заглянуть, соблюдая все мыслимые меры предосторожности, в пару-тройку закоулков.
После примерно получасовых поисков «улов» был невелик, но существенен: в рюкзачке за спиной негромко побрякивали штук шесть каких-то блочков непонятного назначения, вроде бы неповрежденных и пригодных хотя бы на продажу старьевщикам. Правда, в бортовом компьютере галеона кто-то уже явно покопался до него, – во всяком случае, ничего похожего на модули памяти там не оказалось, хотя и должно было быть, но Эль не особенно на это и рассчитывал. Он протиснулся в узкий лаз между двумя рухнувшими друг на друга секциями какой-то аппаратуры, сдвинул в сторону занавесь металлических плетеных жил, обгорелых и сплавившихся на концах маленькими гладкими шариками, и замер: там, прижатый к стене массивным обломком арматуры, неподвижно лежал скафандр неизвестной конструкции. Но даже не это поразило его внимание – сквозь прозрачный выпуклый щиток гермошлема на него глядели огромные, в пол-лица, широко раскрытые голубые глаза, и бездонные озера их черных зрачков были наполнены грустью и болью…