– Привет, о бледнолицые братья во Христе. – Сказал я и поднял руки жестом могиканина. – Как спалось?
Вчерашние собутыльники покачали головами, давая понять, что не очень. На их лицах, кроме петрушки и листьев тимьяна, были отпечатаны следы трёхдневного пьянства, которое, похоже, уже порядком надоело нашим героям. Впереди был ещё один день загубленного отдыха. Я критически посмотрел на их сгорбленные фигуры и предложил прогуляться. На вопросы куда, зачем и когда, я ответил стихами Юны Мориц : «Ни у кого не спрашивай когда. Никто не знает, как длинна дорога». Но обращая внимание на тот факт, что современные нефтяники могли не читать «Скрижали», написанные в шестидесятых годах прошлого века, я пояснил:
– Поедем смотреть лошадей.
Я посвятил своих новых знакомых в события этого утра и спросил, готовы ли они составить мне компанию и рискнуть, если в этом будет необходимость. Нефтяники переглянулись, почесали лохматые затылки и согласились, мотивируя тем, что скучно. После обеда троица с трудом разместилась в малолитражке, и мы отправились в поместье Раджива. Стёкла быстро запотели, мне пришлось выключить кондиционер и открыть все окна. Было жарко, солнце набрало силу и палило нещадно, но, подъехав через четверть часа к цели нашего короткого путешествия, я испытал нечто похожее на дрожь и озноб, когда увидел на дороге указатель с нарисованной лошадью и надписью поместье «Шетти». Я свернул под указателем и через триста метров асфальтированной дороги увидел высокий каменный забор, за которым громоздились крыши большого дома, стоящего в глубине поместья. Массивные деревянные ворота были закрыты, но когда мы подъехали, из маленькой калитки выглянул худой малаец и тут же исчез. Вместо него в проёме появился рослый тамил, очень прохожий по описанию Адама, на Кувата, из чего я смог заключить, что гости из Джакарты уже прибыли. Мы представились туристами из России, что было сущей правдой, приехавшими посмотреть на лошадей, что было только частью правды и, возможно, купить какую-нибудь кобылку, что было уже явной ложью. Но, Кувату это, видимо, было безразлично, он оглядел дорогу пристальным взглядом, словно ожидая кого-то, потом впустил нас внутрь и повёл по аллее. Я быстро огляделся: справа, как и предполагалось, была ещё одна стена, отделяющая территорию конюшни от дома и сада, везде по периметру росли пальмы, на которых я заметил камеры. В огороженную часть вели ещё одни ворота поменьше с будкой охраны, как на режимных объектах. К нам подошёл слуга и повёл к манежу для объездки молодых жеребцов, мы увидели, как тренер дрессирует лошадь, стараясь добиться безупречной выездки. Потом показали конюшни, где породистые жеребцы жевали элитное сено и поглядывали на нас своими безумными глазами. Конюх рассказал нам о рационе и распорядке дня лошадей, о призах и чемпионских титулах, которые завоевали питомцы конюшни в Европе и Америке… Я слушал его в пол уха и думал, как попасть в дом Раджива. Экскурсия закончилась, и Куват повёл нас к выходу, куда мне совсем не хотелось идти. Я остановился у входа в дом, сам не зная зачем, и уже собрался отказаться от своего намерения действовать, как события стали развиваться независимо от моего желания – дверь, у которой я остановился, открылась, и на пороге появился мой старый знакомый – охранник Господина Раджива. Увидев меня, тот опешил и, конечно, сразу узнал. В следующее мгновение, я почему-то заорал: «Вперёд, соколики!» и ринулся внутрь дома, прыгая по коврам, как молодой бычок по весеннему лугу. По рычанию и сопению раздающимся сзади, я понял, что герои-нефтяники блокировали здоровяка охранника и Кувата. Пробежав по комнатам, я напугал нескольких девиц, по пути опрокинул ширму и, отшвырнув стул, ворвался в комнату, где сидели Раджив и араб, о котором сообщал Алан. Они были напуганы моим внезапным появлением, а Раджив, когда узнал меня, стал пурпурно-лиловым.