Остров, к которому мы приплыли, был небольшой, и когда мы приблизились к мелководью лодка будто зависла в воздухе. Такой чистоты я ещё не видел – дно было внизу, но ощущения воды я не чувствовал. У меня, видимо, был очень глупый вид, потому что Кахайя рассмеялась, глядя на моё удивлённое лицо, и решив добить меня, она вдруг мгновенно скинула одежду и совершенно голая прыгнула в воду. Я только увидел, как блеснула на солнце её точёная фигурка и у меня в первый раз перехватило дыхание . Кахайя ушла в глубину, и нарушая все законы физики, словно большая птица какое-то время парила в глубине как на небе, и достигнув дна, долго кружилась среди буйства водорослей, выискивая кораллы и раковины. Мне показалось, что прошло недопустимо много времени с тех пор, когда Кахайя прыгнула в воду. Я с возрастающей тревогой наблюдал за ней, борясь с желанием прийти на помощь. Наконец я увидел как девушка, оттолкнувшись от дна, стала подниматься на поверхность. Я отвернулся, когда побросав добычу в лодку, ныряльщица рывком перелезла через борт и уселась на своё место у руля. Она, тяжело дыша, некоторое время возилась с волосами и, выжав их, влезла в свои одежды. Поняв это, я повернулся и встретился с насмешливым взглядом Кахайи, которая сказала, смешно коверкая слова:
– Ты меня бояться? Так не надо… Я тебя любить.
Я немного опешил.
– Это как?
– Как взрослая. Сильно.
На время, потеряв дар речи, я не знал, что ответить и ляпнул первую попавшуюся отговорку:
– Ты мала ещё, а я старый.
Она покачала головой.
– Не так. У нас всё решать баба, а он может быть старый.
Старый муж! Это несуразное высказывание покоробило мои домостроевские принципы и убеждённость в том, что брак должен быть равным. Я, как мог, объяснил девушке, что в моём мире такая разница в возрасте приводит к грустным размышлениям и далеко идущим последствиям, что это против законов природы, и в конце концов против моего понятия об отношениях между мужчиной и женщиной. К концу моей лекции я увидел слёзы в глазах девушки и поспешил её успокоить, сказав, что у неё все будет хорошо, что она ещё встретит своего «баба», который будет любить и заботиться о ней. Услышав это, она откровенно, в голос, разревелась. Я был вынужден подсесть к ней и обняв, стал успокаивать. Через некоторое время Кахайя успокоилась. Она больше не глядела в мою сторону, завела мотор и всю дорогу до деревни не проронила ни слова. Молча мы дошли до моей машины, где я отдал Кахайе оставшиеся деньги, и она ушла не попрощавшись.