…«Вот так всегда, – с грустью подумал Плахин, глядя на закрывшуюся за дочерью дверь. – – Пара фраз с утра, и столько же вечером, когда она вернется. Устает она, видите ли… И зачем ей такая работа?»
Наташка работала педиатром в большой частной клинике, с неплохим окладом, и местом своим очень дорожила. Да и чему тут удивляться, сейчас все дорожат работой…
Туалет, ванная, кухня. Привычный маршрут для дедушки…
–– Даша, там мне ещё хоть что-нибудь осталось? – спросил он, заходя. – А то голодный дед очень сердитый обычно, помнишь ведь?
–– На! – внучка с гордостью подвинула ему огромную тарелку, на которой лежали два крохотных блинчика. – Тебе ведь хватит? Не будешь сердиться?
–– Конечно, не буду, – вздохнул он. – Ты-то хоть наелась?
–– Кажется, да… – с сомнением сказала Даша. – До завтрака в садике как-нибудь дотерплю.
–– Ну и хорошо, – кивнул Плахин. – Ты иди пока к себе, собирайся там… А я телевизор посмотрю.
По доброй, ещё советской традиции Плахин всегда смотрел за едой новости. Хотя Наташка регулярно предупреждала его, что это вредно, причем не только для пищеварения.
Наверное, она была права. Телевизор в последнее время крайне редко радовал граждан России. Хотя ведущие были по-прежнему безукоризненно красивы, со вкусом одеты, и говорили вполне себе грамотно.
А вот сами новости… Новости стали, как правило, скверные. То выскочит на встречную полосу автобус, под завязку забитый пассажирами… То сгорит очередной сельский домик с целой семьей… То опять где-нибудь что-нибудь потонет…
Но так уж устроен советский человек, что не может начать день, не посмотрев новости. А Плахин, несомненно, был советским человеком, о чем всегда и заявлял с уверенностью.
Хотя правильнее сказать не «был», а «стал». Так было ведь не всегда. Ещё лет десять назад никто и подумать бы не мог, что Сергей Плахин, успешный бизнесмен, муж жены-красавицы, вдруг вспомнит о том, что было давным-давно. И, что совсем уж странно, искренне ухватится за это воспоминание, чувствуя в нем какую-то надежду, что ли…
Видимо, больше негде ему было ее увидеть, эту надежду.
…Жизнь его, которая, несомненно, была куда удобнее и комфортнее, чем в годы его молодости, вдруг стала казаться скучной и пресной. Не случалось в ней никаких больших, ярких, да и просто хоть в какой-либо степени примечательных событий. Причем касалось это как его личной жизни, так и жизни всей большой страны.