Михаил подъехал в одиночестве к своему «Соколу». В универ им нужно было только в понедельник, поэтому сегодняшний неполный и два последующих дня отдыха были как нельзя кстати. Тем более что никто не знал, когда будет получено задание на игру. Правила которой уже очень его интересовали.
Дед капитана
Михаил вдруг резко ощутил, что очень соскучился по дому, но ему нужно было зайти еще в одно место. Где ждали только его. Он сел на автобус и поехал по Ленинградскому шоссе в сторону области. На четвертой остановке он вышел и направился к супермаркету. Через двадцать минут, с пакетом в руках он уже открывал ключом дверь на четвертом этаже панельной девятиэтажки.
– Миша, внучок, ты? – услышал он хрипловатый голос и ответил:
– Я, дед, я…
– Ну, слава Богу, приехал! – тут же отозвался вмиг ставший звонким голос.
Михаил разулся в тесном, полутемном коридоре, включил свет и прошел в комнату. Навстречу ему из-за старенького, советского письменного стола попытался встать, опираясь на палку высокий, костлявый старик. Михаил сам подошел к деду и поцеловал его, усадив на место. Дед тоже ткнулся ему в щеку, даже не пытаясь скрыть радости и похлопал внука по руке.
– Приехал? Когда, вчера? – пытливо взглянул в лицо внуку дед.
– Да только что! С самолёта и к тебе! – улыбнулся Михаил, – Вот, всё купил, как обычно.
– Сразу ко мне? – прозрачные голубоватые глаза старика блеснули благодарной слезой, но он тут же быстро спросил, все понял и свернул вопрос:
– Победил? Нет? Ну, ничего…
Михаил вздохнул, присел на табурет и коротко рассказал деду об итогах турнира. Тот внимательно слушал, потряхивая головой в самых интересных местах, переживая проигрыш в полуфинале и радуясь нежданному денежному призу. В этот момент Михаил повернулся к нему своим подбитым глазом, и старик тут же забеспокоился, указав пальцем на синяк:
– А это что? Кто это тебя так? Только не говори, что об угол или там ещё обо что – то.
Михаил улыбнулся и встал:
– Давай, дед, я чайку поставлю, а там и поговорим, ладно? А то летели долго, я тоже с тобой перекушу.
Старик закивал головой и потянулся к сигаретам, а Михаил пошел на кухню, поставил чайник и стал разбирать свой пакет. Он ненадолго прошел в большую комнату, где на столе стояли большие портреты бабушки и отца. Мельком взглянув на них, он выключил свет и поспешил на кухню. Смотреть на родные лица до сих пор было тяжело, но дед не разрешал убирать их, частенько, как он сам рассказывал, «разговаривая с ними».