Мало, что производило на него впечатление. Имелся краткий список таких вещей и явлений. И в нем свое почетное место занимала мода.
Она вырисовывалась изящной, бесчувственной и слишком молодой особой, предпочитающей красный цвет и белые волосы. Да, такой он видел её. Моду. Она не умела любить. Она предпочитала, чтобы любили её. Восхищались ею. Это была живая кукла. Он с детства играл в них. Несвойственное маленькому мальчику занятие защищала его горячо любимая мать. Став довольно пожилым человеком, Карл был благодарен матери, оберегавшей его становление.
Зал зашелся овациями. Его коллекция имела успех. Как всегда. Но приятно было, как будто впервые.
Карл не без удовольствия поднимался с роскошного старинного кресла, претендовавшего своими вензелями зваться троном, и выходил в зал к рукоплескавшей аристократии.
Среди присутствующих в зале неизменно находился владелец корпорации, посягавшей на монополизацию финансового сектора со всеми его биржами, инвестиционными фондами и отчасти банками, помимо сети крупных торговых центров. Вальдемар был одним из тех редких людей, которых Карл уважал. Он также трепетно любил красоту. Эгоистично. С юношеским максимализмом.
И с ним беседы Карла приобретали особый смысл.
Попытка разобраться в политических механизмах вдребезги разлетелась на куски. Она и не торопилась их искать и склеивать. Работа обязывала. В такие моменты она чувствовала себя неимоверно глупой. Если она и дальше продолжит сохранять наивность в понимании политической ситуации, рискует пополнить ряды протестующих.
Кристина проводила бесполезные часы за ноутбуком, пытаясь отыскать в сети ответы на вопросы, задаваемые миллионами людей. Каждый давал ответ. Обрезанный. Неточный. Она не видела полной картины. Как всякий обыватель. Ей, как репортеру это не могло сойти с рук.
Требовалось расширение границ собственного представления о мире. И это мог проделать с её сознанием один человек. Собравшись, она отправилась к дому бывшего руководителя. Вышедший на пенсию главный редактор, обязанный располагать собственной точкой зрения, спас бы её.
Она настойчиво звонила в его дверь. Наконец-то она заслышала возню по ту сторону. Открыл ей дверь, пропитанный бременем пенсии человек.