– И чего они добиваются? – Карл рассматривал свою трость, и казалось, что блеск её набалдашника привлекает большее внимание, нежели обсуждаемая тема.
– Наверное, уничтожения всего живого, кроме себя.
– Пустым умам нужен пустой мир. Все просто. Пусто.
Карл предпочел дать отдых ногам и расположился в кресле. Впрочем, разговор подходил к окончанию.
Насмешки указывали на верный курс. Порождающие уничижительные взгляды и едкие смешки проплывали мимо. Одетые по-разному, но носящие одно лицо. Она и не пыталась кого-то из них выделять. Те, кому полагалось отличаться, обращали внимание не на неё, а на слова. В её руках были слова.
Виолетта поправила удерживаемый плакат. Ветер усиливался. И она винила в непогоде их. Каждого, кто проходил мимо. Все, кто демонстрировал безразличие к её планете, были виновны. Они не ведали причин и не умели предполагать, что произойдет завтра, через десять лет и в отдаленном будущем. Но из-за них могут не настать и завтрашний день, и будущее за его пределами.
– Девушка, вы такая смелая, – с одобрением в голосе произнесла пожилая дама слова ободрения. Она полагала, что юная незнакомка страдает от одиночества своей позиции.
Виолетта только кивнула головой. Но прохожая не решилась оборвать не завязавшийся разговор.
– Детка, вы, в самом деле, думаете, что климат Земли зависит от деятельности каждого человека?
– Каждое наше действие отражается на нашей жизни.
На лице Виолетты появилась нервная гримаса.
– Но разве я, всю жизнь учившая детей в школе, могла изменить температуру атмосферы или ответственна за таяние ледников? – женщина не унималась. Ей и в самом деле не с кем было беседовать, будучи на пенсии и проживая в крошечной квартирке, в компании появлявшихся с приходом ночи насекомых.
– От вас пахнет духами. Виновны. И я тоже. Все.
Виолетта поморщилась. Отвернувшись от случайной собеседницы, она посмотрела на наползавшие в небе грозовые тучи. Погода в течение дня слишком часто менялась.
Приоткрыть глаза удалось с трудом. Увидеть получилось только пелену. Боль охватила все тело. Хотелось громко кричать. Не могла.
– Марта, ты пришла в себя.
Она обрадовалась: голос дяди указывал на то, что прежней опасности больше не существовало. Ей не терпелось сообщить ему ответ на вопрос, который обязан был возникнуть.