Он со злостью на меня посмотрел и, до конца отдернув занавеску, свесил голые ноги с кровати. Я поняла, что на нем ничего нет, когда он встал с кровати и направился к стулу за одеждой. Поспешно отвернувшись, я пошла к двери, но мельком успела отметить длинные натренированные ноги и красивую фигуру атлета, скорее даже боксера, если учесть какие у него широкие плечи и высокий рост. Он явно какой-то спортсмен, либо просто поддерживает себя в хорошей форме.
Когда я уже почти взялась за ручку, дверь в комнату открылась настежь и вошла молодая девушка с кувшином в руках. Она внимательно посмотрела на меня, улыбнулась мне, пройдя мимо, и поставила кувшин на стол.
–Ваша вода хозяин, – произнесла она, высоким мелодичным голосом.
Я с удивление наблюдала, как на столе появился небольшой таз, а поднос девушка прислонила вертикально к стенке. Проделав все эти действия, она остановилась в ожидании дальнейших указаний:
– Спасибо, Бет, можешь быть свободна. – Пробасил Артур. И тут я увидела у него в руках тот самый кинжал, которым он недавно пытался защититься от меня, опасаясь нападения. Мужчина уже успел надеть штаны, но все еще был босиком и без рубашки. Он сел на стул и используя поднос как зеркало начал бриться кинжалом. А девушка слегка поклонилась и быстро вышла из комнаты.
Я была настолько поражена, что не могла оторвать взгляда от разыгравшегося передо мной действа. Это было как в спектакле. Эта девушка в историческом платье, не известно, из какого столетия, грубая сколоченная мебель, поднос в виде зеркала, да и бриться ножом это же опасно! Я не могла понять, зачем иметь слуг, если не можешь купить бритву? Что за ерунда тут происходит?
– Полейте мне на руки воды, раз Бет ушла, – приказным тоном произнес Артур, выводя меня из состояния изумления и задумчивости.
– Вы мне? – я даже не поняла, к кому была обращена этот просьба-приказ, так как он не отрывал взгляда от зеркала и продолжал бриться.
– Здесь больше никого нет – сказал он, с иронией и насмешкой, посмотрев на меня, и отрываясь от бритья.
Шоковое состояние постепенно стало опять превращаться в гнев. Он что думает, я ему прислуживать буду? Но с другой стороны, он меня спас. И почему бы ему не помочь, но не в приказном же порядке, мог бы и попросить! Я все молчала и не могла решить, что меня так раздражает в этом мужчине? Его властность или доброта, которая очень быстро приходит на место гневу и сдерживаемой ярости? Когда услышала, как он произнес: