– Я сегодня задержусь ненадолго. Позднее выездное совещание. В холодильнике, в синей маленькой кастрюле – ужин.
– Я знаю.
Молчание. Он любит молчать. Я знаю, о чем он сейчас думает.
– Постараюсь приехать как можно быстрее. Я люблю тебя. Может, купить тебе чего ни будь по дороге?
– Мне ничего не надо.
Короткие гудки.
Он всегда злиться, когда я задерживаюсь. Он думает, что я с мужчиной. Ни разу я не обманывала его. До сегодняшнего дня. Поэтому сейчас мне было особенно тяжело собираться в ресторан.
* * *
Душевные смятения вызывают нежелательные воспоминания или странные сны.
Порой воспоминания о детстве захлестывают меня, жесткими тисками стискивают горло. В основном во снах они являются ко мне, и я начинаю дрожать всем телом, рыдать и взывать к Богу. Родных я помню, но очень хочу забыть навсегда.
Помню, как сквозь сон, я почувствовала на лице мозолистые, но такие родные и ласковые руки отца, улыбнулась, открыла глаза, но в темноте не смогла рассмотреть его лица, только услышала его взволнованный, срывающийся шепот: «Ты то моя дочка, моя кровиночка, я знаю! Спи моя родненькая, спи моя маленькая. Будь счастлива». Успокоенная его ласковым шепотом, я вновь уснула.
Утром я проснулась от взволнованных голосов и женского плача. Соседка, рыдая, стиснула меня в объятиях, по дому ходили люди в погонах. Тогда, в пять лет, я все понимала, поэтому, видя перед собой склонившегося усатого и толстого милиционера, уже знала, что произошло что-то плохое и страшное. Поэтому так ласково смотрит на меня этот толстый дяденька, поэтому я не слышу визгливых голосов моих братьев и сестер, поэтому не вздрагиваю от злой ругани родителей.
В пять лет я осталась сиротой, и по всему свету не было ни одной родной живой души.
Сейчас я считаю, что моему отцу кто-то внушил, что двух моих братьев и сестру мать нагуляла от другого мужчины, напоил его и, науськивая, отправил домой. Дело в том, что и у матери и у отца были от природы светлые волосы, а все дети, кроме меня родились черноволосыми и кареглазыми. Лишь я, точно повторяла отцовские черты: смуглая, но со светлыми волосами и раскосыми зеленными глазами. Любой мог быть уверен, что во мне течет кровь древнего рода поволжских Суворовых.
Мой отец, человек, которого я любила безмерно, боготворила, уважала и жалела, совершил страшное преступление. Он зарубил топором свою жену и троих детей. Он лишил меня не только матери, братьев и сестры, а любви, защиты, дома, детства. Я, наверное, смогла бы его простить, если бы он оставил мне… хотя бы себя. Но он взял свое охотничье ружье, вдел большой палец ноги в курок и застрелился. Мне снилось сотни раз, как он проделывает это, до мельчайших подробностей. Мне снились отрубленные головы родных, его последний шепот.