– Что же делать? Я ничего не умею.
– Не бойся. Я тебе подскажу. Здесь есть газ?
– Газовый баллон.
– Нагрей воду. Посмотри, есть ли в доме аптечка?
– Аптечка есть. Сейчас принесу.
Бегом сходила в колодец за водой. Поставила греть, побежала за аптечкой.
– Таблетки, наверное, уже старые, но йод, вата и марля есть.
– Давай.
Сняла ему рубашку. Страшно смотреть. Но ничего справились. Он руководил, я делала. Глаза бояться, да руки делают. Голова кружилась от усталости, когда, наконец, уложила его в кровать. А самой даже некуда было лечь. Перед большим столом стояла деревянная длинная лавка. На нее и легла, переодевшись в старый теткин халат.
* * *
Барабаны издавали страшный шум, большой и косоглазый хан лежал на верблюжьем одеяле и смеялся. Его смех замерзал в моей груди осколками льда и колол мое сердце. В руки впивались жесткие и колючие веревки, пот ручьями стекал по босым ногам.
– Танцуй! – кричал монгольский хан и бросал в меня землей. Его живот трясся в такт смеху, жестокие глаза походили на две маслины и жаждали моего унижения. Страшные воины столпились у шатра, подбадривая музыкантов, играющих дикую музыку степей.
У меня были длинные русые волосы. Спутанными прядями, они свисали с моей склоненной головы до бедер. Глаза, сквозь пелену волос, рассматривали врагов. Я ухватила ритм музыки и начала свой танец. Смуглые лица, желтые зубы, беспокойные дикие кони, обезумевшие барабанщики и возбужденный хан, все кружились в неистовстве вокруг меня. Я заламывала связанные руки, не стеснялась обнажающихся в танце ног. Дикая мелодия степей вливалась в мою кровь, я не чувствовала усталости. Танец дарил мне жизнь, минуту за минутой, час за часом. В танце я просила развязать свои руки. Хан лишь махнул рукой огромному страшному, бритому наголо воину. Мои руки, вспорхнули словно птицы, к жаркому солнцу в пол неба, мои ноги прыгали по истоптанной лошадьми земле. В танце я расталкивала воинов, целовала фыркающих лошадей, упиралась тяжелой грудью в копья и смеялась своему безумству. С новым тяжелым ударом по барабанам, взметнула свое тело на круп черного коня, ударила босыми пятками по бокам.
Конь встал на дыбы, ржал зверем и шел поднятыми передними копытами на воинов. Копья и стрелы нацелились на всадницу, ощерились в ярости воины. Конь скалил крепкие зубы, страшно вращал глазами. Руки, вцепившиеся в гриву коня, дрожали мелкой дрожью. Грива волос, переливаясь золотом на солнце, водопадом падала на спину девушки при каждом диком прыжке коня.