Лина закусила губу, оторвалась от пола, поднялась. Ей было необходимо завернуть за угол, туда, где остался тот, «ранси». Идти не хотелось. Лина боялась увидеть еще одного сломленного мужчину. Слишком свежо было воспоминание трехдневной давности, когда, разозлившись на что-то, Ирта приказала высечь перед слугами одного несчастного. Его проворно раздели, полностью обнажив тело, привязали к двум столбам, распяв между ними, а затем один из слуг взял плеть… Удары сыпались снова и снова: на спину, живот, ягодицы, а самое страшное – на гениталии, разрезая плоть на члене и яйцах. Первое время мужчина униженно кричал и плакал, потом тихо стонал, а затем и вовсе замолчал. Лина подумала, что его забили насмерть, и ощутила при мысли об этом, как внутренности завязались в тугой узел. Но нет, как оказалось, несчастный просто потерял сознание от болевого шока. Лина и еще одна служанка должны были, после наказания, развязывать его. Руки чуть подрагивали, когда Лина неумело разбиралась с узлами. А затем она случайно встретилась с тусклым взглядом мученика. Безразличие, покорность судьбе, вселенская усталость – вот что она увидела в глазах. С тех пор, каждую ночь, ей снилась та ситуация в кошмарах. И вот теперь, снова, нужно было общаться с таким же сломленным.
Лина, конечно, могла пройти мимо, сделать вид, что ее это не касается, или, как ее товарки, унизить мужчину еще больше. Но тогда она прекратила бы уважать себя. А значит…
Она закусила губу и вышла за угол.
Высокий стройный мужчина, явно давно не кормленый, стоял, опустив плечи, на коленях, прислонившись спиной к стене. Припущенные штаны, торчащий из них огромный член. Да уж, видок еще тот. Лина почувствовала жалость к несчастному.
Услышав ее шаги, мужчина вздрогнул, выпрямился, уставился в пол. И, как показалось Лине, покраснел. Хотя на коже шоколадного цвета в полутусклом коридоре ярких пятен практически не было видно.
Очередные шаги, очередное ожидаемое насилие. Ритон привычно выпрямился, надеясь, что его не накажут за неподобающее поведение, – низшие мужчины обязаны были всегда, в любом публичном месте, стоять прямо и выражать готовность стать игрушкой любой женщины.
– Встань, оденься, – последовал неожиданный приказ, – и иди за мной.
Ритон повиновался, лихорадочно привел себя в порядок и отправился следом за служанкой, стараясь взглядом не сверлить ей спину. Полненькая, невысокая, идет не особо уверенно. Наверное, новенькая, недавно работает во дворце – Ритону ни голос, ни фигура знакомы не были. Впрочем, даже если бы и были, возможное наказание от этого мягче не стало бы.