И стоит подумать о проклятой невезухе, как она мгновенно приклеивается к тебе и преследует весь день. Яичница пригорает к тщательно отскобленной сковороде, чего с ней обычно не случается. У чайника в самый неподходящий момент отваливается ручка. Бутерброд с маслом и джемом по неизвестной причине выскальзывает из пальцев, падает на колени и оттуда медленно, словно издеваясь, сползает на пол и устраивается на нем опять же липко-масляной стороной. А когда, дочиста отдраив половой тряпкой кухню и пролив полтаза воды мимо унитаза, собираешься принять прохладный душ, из него вместо ожидаемой этой самой прохладной бьет струя кипятка. И совершенно непонятно, откуда в трубе с холодной водой взялась горячая. От раскаленных струй, жалящих тело, словно рой обезумевших ос, внезапно наступает такая бодрость, что ты вмиг выскакиваешь из ванны, подобно олимпийскому прыгуну в высоту…
А тут еще и Серега Спицын названивает.
Нет, не буду брать трубку. Не хочу!
Телефон надрывается, потом смолкает. А через минуту-другую опять начинает кружить по столу, жужжа вибромоторчиком. Скрепя сердце беру телефон и, артистично изображая голосом вяло-сонное состояние – какой уж тут сон! – отвечаю:
– Алло-у.
– Веня? Здоров, друг! Как делищи? – Бодрый, с хрипотцой бас Сереги врывается в ухо, молотя по барабанной перепонке, словно папуас дубиной по родному, обожаемому дун-дуну1.
– Серый, какие делищи? – морщусь, отодвигая телефон от уха. – Ты вообще на время смотрел?
– Ну?
– Баранки гну! Полшестого утра, между прочим, – ворчливо отзываюсь я.
Нет, все-таки Серый – нахальный тип! Я уже чувствую, сейчас будет что-нибудь клянчить. Халява – его конек.
И точно:
– Ну извини! Слушай, ты не мог бы подбросить меня до аэропорта? Оксанка прилетает, а я тут закрутился.
– Серый, ты в своем уме? Я спал всего час, – начинаю выкручиваться, хотя по опыту прекрасно знаю, что меня уже ничто не спасет. – Бензина ноль, и денег ни шиша.
– Деньги… Да чего деньги-то! – с нахальной простотой заявляет Серый. – А заправка там, по пути. Зальешь.
Нет, как вам нравится – «зальешь»! Вот взял бы и сам залил. А до аэропорта, между прочим, пилить полсотни «кэмэ» в одну сторону.
– Серый, я серьезно, – хнычу я в трубку. – Честное слово, не могу.
И тут начинается:
– Я так и знал, – раздельно, с укором, произносит Серый. – Когда тебе надо было, я тебя выручил. Эх, никто добра не помнит. Помнишь, пятерку занял? А ведь у меня тогда тоже напруга с бабками была.