После того, как отец попал по пьянке в ДТП, лишился машины и здоровья, Любина мама и вовсе слетела с катушек. Редкие вечера не орали они с отцом на кухне, швыряясь друг в друга тарелками, чашками и кастрюлями, выясняя отношения.
– Я решила поступать, значит поступлю! – закричала Татьяна, решившая, что ей позарез нужно выучиться на юриста, – Надоело прозябать в безденежье! Кто нас будет кормить? Ты что ли?
– Кому ты нужна, корова старая? – язвительно отозвался отец пьяным голосом, – Какой из тебя адвокат? Смешно! Ха-ха!
– Мне всего-то тридцать четыре! Я молодая женщина! – предсказуемо обиделась мама, тщетно пытаясь не расплакаться.
– Я и говорю: старуха!
– Да пошел ты!
– Сама дура, денег не дам, – отрезал грубиян и показал Татьяне кукиш. С чувством собственного достоинства он накинул затертую замшевую куртку на плечи и равнодушно ушел во двор к друзьям, резаться в козла.
В тот вечер мама рыдала особенно громко, разрывая отзывчивое Любкино сердце на части.
– Даже бадик забыл, травмированный! Поскакал, как конь… Молодой. Поняла ты? – обратилась Татьяна к старшей дочери, испуганно выглядывающей из-за угла, и с чувством швырнула кухонное полотенце, которым утиралась, в корзину с грязным бельем, – А я старая…
Мама с новой силой громко и надсадно разревелась, задыхаясь в беспомощной злости.
– Не могу больше! Не хочу больше! Котлеты да стирка, да плита эта засранная! Ничего в жизни не вижу! Ни-че-го!!!
Люба, будучи девочкой деликатной, поспешила ретироваться.
– Я Надьку встречу, – сообщила она маме и, не дожидаясь ответа, побежала одеваться. Несуразное платье в крупный горох делало ее похожей на деревенскую бабищу, но подсказать по стилю было некому. Мать, как и обещала, отдала Надежду в детское модельное агентство, а до старшенькой, страшилки и толстушки, руки так и не доходили.
Когда запахи и звуки уходящего городского лета наполнили легкие грузной девочки тошнотворной тревогой, она не сразу заметила вдалеке свою вечную обидчицу Нинку с кучкой нарядных подружек.
– Опять привяжется, – чуть слышно буркнула Люба себе под нос, запоздало догадавшись, что неприятной встречи уже, увы, не избежать.
– О, Люба, – осклабилась белобрысая и тощая Нинка в высокомерной ухмылке, – Что ни день, на тебе новое платье. Лен, хочешь такое же? Смотри, какое… Колхоз “Светлый путь”.