Амели
От моего толчка дверь с грохотом ударилась о полку с баночками для специй и круп. Жалобный дребезг заполнил кухню и произвел эффект грома средь ясного неба.
Испуг отразился в маминых глазах и она напрочь позабыла о готовке. После аварии, которую я совсем не помню, мама панически боится громких хлопков, стуков и особенно скрежета металла. Напоминание о той страшной ночи.
– Прости, – я запрыгнула на барный стул.
Папа выразил недовольство моим поступком гримасой, но воздержался от комментариев.
Ким легкой уверенной походкой вошел на кухню.
Его постоянно улыбающееся лицо вызывает у меня раздражение. Впутывает в свои чокнутые игры. Мне совсем невесело, а он доволен!
– А-а… так вот, я не рассказал, – Ким прислонился к кухонному шкафу.
– Да-да, – заулыбалась мама, явно желая скрыть волнение.
– Чем же все закончилось? – папа достал из подвесного шкафа бутылку коньяка и два снифтера1.
Поразительно… Этот наглец расположил к себе моих родителей. Как он успел добраться до коттеджа раньше меня? Воспользовался объездной дорогой? Она сокращает путь минут на десять-пятнадцать…
Допустим, он приехал раньше меня на десять минут. О'кей, я в это поверю. Но как, как за эти чертовы десять минут он сумел обворожить мою маму и обаять папу, что ему даже коньяк наливают?!
– Спасибо, я за рулем, – сказал Ким в ответ на протянутый отцом бокал.
– Как же, за знакомство? – папа посмотрел на меня, будто я чем-то могла помочь.
В сложившейся ситуации я бы с радостью выпила, но не коньяк, а красное полусладкое. И лучше – в компании подруги, с которой можно детально обсудить сюжет.
– Не люблю ездить на такси.
Вы только посмотрите… Он даже отказывает обаятельно.
Откуда ты такой, черт возьми, взялся?!
Я наблюдала за всеми, молча похрустывая нарезанным соломкой сладким перцем. Ощущение, будто я смотрю сериал. Не знаю, чем все кончится, но мне уже заранее не нравится.
– Сколько, говорите, вы уже вместе?
– Год, да?
Под пристальным взглядом Кима я перестала жевать.
– Год, – заключил, словно увидел на моем лице подтверждение.
Лжет и не краснеет. Без зазрения совести обманывает моих предков, а я почему-то молчу и не опровергаю.