Интерлюдия
Мир изменился, и первыми это осознали немецкие солдаты передовых
частей. Изменившийся ландшафт, потеря многих ориентиров и целей —
все это вызвало шквал панических докладов наверх и не менее
панических запросов сверху. Еще больше непонятного добавилось,
когда вернулись самолеты, наносившие первый удар. Из более шести
сотен бомбардировщиков и двух сотен истребителей вернулась намного
меньше половины, причем части экипажей требовалась срочная
психиатрическая помощь. Бившиеся в истерике «белокурые бестии»
кричали об адских летающих привидениях, о внезапной гибели друзей…
Летчики, сохранившие голову на плечах, докладывали о летающих
«трубах» со стреловидными крыльями, с огромной скоростью
атаковавших их самолеты и открывших мощный пушечный огонь, новых
«Ратах»[1] с пушками, летавших со
скоростью «Фридриха»[2], о необычайно
точном зенитном огне. В общем, разбор полетов занял около двух
часов и второй ударный эшелон взлетел уже тогда, когда по плану
должен был возвращаться назад. Хотя это уже было неважно, так как и
на земле наступление было приостановлено.
Но инерция предвоенного планирования как всегда одержала верх. С
задержкой, после кратковременной доразведки, уже при светлеющем
небе, а не ночью, но немецкая артиллерия открыла огонь. Войска
получили приказ наступать и, вспоминая черта, командование, свиней
и … (сами можете представить, о чем говорят в таком случае далекие
от политеса солдаты и офицеры фронтовых частей), приступили к его
выполнению. Среди них был и командир противотанковой роты
обер-лейтенант Бруно Винцер. Да-да, тот самый Бруно Винцер, автор
знаменитой книги «Солдат трех армий», уцелевший в боях Восточного
фронта, успевший эвакуироваться в Великобританию, а при бегстве
оттуда чудом переплывший Ла-Манш и дослужившийся до генерала новой
Национальной Народной Армии Германской Демократической
Республики.
Командование решило разобраться с отсутствием связи и
непонятными докладами из Пруссии параллельно с выполнением планов,
начав на всякий случай передислокацию резервов к северному флангу
Восточного фронта. Уже к концу дня большинство информированных об
обстановке лиц считало, что лучше было вообще отменить выполнение
«Барбароссы» в этом году. Однако наступление продолжалось,
преодолевая усиливавшееся с каждым днем сопротивление русских.