Тупой удар башмаков о землю и все стихло. Овчарка перестала лаять.
Я по-прежнему стояла, как вкопанная – всего несколько минут назад уже совершена ошибка, и расплачиваться пришлось идиотским бегом по ночным улицам. Второй раз, как известно, на одни и те же грабли нравится наступать только бледнолицему дураку, и то в анекдоте. Лучше до утра простоять за дверью, но не оказаться в лапах ублюдков.
Внезапно железные створки второй двери, ведущей в коридор, распахнулись, и в глаза мне ударил яркий сноп света.
– Что ты тут делаешь?
Слова были произнесены с угрожающей интонацией, но голос мужчины показался удивительно знакомым.
– Я сейчас все объясню, только говорите, пожалуйста, тише и погасите фонарь.
– Приказывать здесь буду я. В случае невыполнения команды (щелчок передернутого затвора), стреляю без предупреждения. Руки за голову, два шага вперед. Направо, по коридору, быстрей.
Я послушно обхватила голову руками и двинулась по коридору. Фонарь в руках мужчины дернулся и на секунду осветил его лицо. В то же мгновение где-то далеко позвонили в дверь.
– Томкинс! – я выдохнула это непривычное для русского уха имя и повисла на шее незнакомца. – Томкинс, миленький, какое счастье, что это ты!
От неожиданности он вздрогнул, но быстро овладел собой и на удивление спокойно уточнил:
– Сандра?
– Сейчас все объясню, только погаси фонарик, я боюсь.
Он, помедлив, выключил фонарь. В коридоре царил полумрак, метрах в четырех за поворотом брезжил тусклый свет, лившийся из фойе первого этажа.
– За мной гонятся какие-то подонки. На машине. Парни видели, как я пробежала мимо служебного входа, но не знают, перелезла ли через железную калитку или спрыгнула на территорию, где эта собака несчастная гавкает. Понимаешь?
– Не понимаю. Ну и ладно. Это они звонят?
Звонок на служебном входе трещал, не умолкая, похоже вставили спичку.
– Да. Один из уродов говорил, что надо найти сторожа. Спрячь меня, пожалуйста.
Томкинс повернулся и стремительно пошел по коридору в противоположную сторону. Я услышала звяканье ключа и через мгновенье очутилась в столярке или, говоря официально, в деревообрабатывающей мастерской.
– Тебя можно будет разглядеть только из окна, поэтому оставайся за станком, – прошептал Томкинс, – и никому не открывай. Ключ есть только у меня. Пока.
Дверь закрылась, негромко щелкнул замок. Глаза уже привыкли к темноте. Я подошла к станку и села на кучу стружки. В тишине надрывался звонок. Потом умолк.