Сергею Петровичу хотелось рявкнуть на этого недотёпу, но в принципе такова была его собственная установка – привлекать только к очень крупным клиентам и важным сделкам, либо в самых крайних случаях. Ведь если его подчинённые неспособны решить вопрос самостоятельно, то логично напрашивался вывод: зачем ему нужны такие работники?
– То есть ты даже не знаешь, что хотел этот Шаламов?
Менеджер судорожно сглотнул.
– Его интересовали вопросы сотрудничества, но в детали он не вдавался. Он хотел с вами...
– Ясно, ступай.
– Мы можем…
– Вон!
Не нравилась ему настойчивость этого Шаламова. Тут к гадалке не ходи – наверняка хотел через «БК-Транс» наладить поставку леса, скажем, в Китай по какой-нибудь кривой схеме. Иначе к чему вся эта секретность, из пальца высосанная? Стоп. Сергея Петровича вдруг осенило: уж не специально ли он подослал своего сына к его дочери, чтобы через неё к нему подобраться? Не бывает ведь таких совпадений! А если так, то... Гайдамак стиснул челюсти, непроизвольно сжал в мощном кулаке карандаш, переломив его пополам.
Пока он и сам не знал, что именно сделает с этим прощелыгой, но им обоим уж точно не поздоровится. Хотя принимать решения сгоряча тоже не стоило, сказал он себе. К тому же ссориться с Никой не хотелось.
«Надо немного подождать и понаблюдать, – решил он. – А там уж он решит, что с ними делать».
7. Глава 6-1 Эм
Глава 6. Эм
С мамой мы созванивались теперь не часто, раз, в крайнем случае, два раза в месяц. Это раньше, когда и у мамы, и у меня имелся домашний телефон, мы могли себе позволить частые звонки, но по переговорным пунктам не набегаешься. Там вечно очереди, а времени всегда в обрез. Ещё и связь плохая – приходится кричать и переспрашивать по сто раз, потому что в трубке всё шипит и трещит, а в соседних кабинках тоже кричат и переспрашивают. Да и любые лишние расходы мне теперь в тягость. Так что наши переговоры, скорее, напоминают вынужденный ритуал с дежурным набором вопросов, а не нормальное человеческое общение. К тому же общих тем со временем у нас становится всё меньше и меньше, так что даже в эти три минуты то и дело повисают неловкие паузы.
Поэтому когда от мамы пришла телеграмма – внеочередной вызов на переговоры, я не на шутку обеспокоилась. Мы созванивались совсем недавно, перед восьмым марта. Что такого срочного могло произойти? Какими бы прохладными ни стали у нас отношения, но мать есть мать. Всегда важно знать, что она, по крайней мере, жива-здорова.