– А п-п-почему вс-всё так?
Ответа не последовало, лишь молчание. Но Пауль и сам находит ответ, который скрыт в таинственном молчании Фороса. Они сделали народ мешаниной, ватой для того, чтобы им можно было легко управлять. В Рейхе семья была центром церковной и государственной пропаганды и власть имущие силой горячего слова приковывали всё внимание людей к семье, уводя их от желания воевать за власть. Тут процесс иной, людей лишили права на семью с одной целью – приковать их мысли к идее, поработать души
Пауль не заметил какого-либо смущения в глазах товарища, который восхищённо взирает на два метра металла и плоти, пропитанных мыслью абсолютного равенства и краха чувств.
– А что нам при нарушении девятого пункта доктрины грозит? – спросил Пауль.
Существо простучало пальцами левой руки по посоху и правую ладонь
– Если вы попытаетесь абсолютно любого партийца вовлечь в отношения, выходящие за рамки «общенародных» или сами будете вовлечены, то вас ждут страшные муки, прилюдные истязания, а затем казнь.
– Для чего всё это? – с нескрываемым изумлением вопрошает юноша.
– Всё это имеет великую цель! Сама доктрина, которую разработали на первом заседании Великой Коммунистической Партии, это средство к выполнению цели. Постулатами её мы созидаем великое общество, просвещённое и принадлежащие всецело идее коммунизма!
«И Партийным верхам» – добавил про себя Пауль. – «Это как надо было изувечить душу людскую, чтобы этот порядок стал естественным?»
Лёгким движением шестипалой ладони Форос отпустил их, отогнал как надоевшую мошку и Пауль, и Давиан пошли прочь от лишённого человечности… существа, чьё сердце заменила идея, её мотор. Но вот каждый из парней уходит с разными чувствами – Давиан проникся любовью и уважением к Партии, к «Народу» и тому, что они породили, но вот Пауль… он сейчас тоже может выделиться средь городского серого холста, только разве что мрачностью, так стал темнее грозовой тучи. Юноша понимает, что долго он тут в здравом рассудке не сможет находиться, «доктрина» рано или поздно изувечит его, сделает таким же серым, как и всё вокруг.
Глава четвёртая. Партийная Империя
Спустя два дня. Утро. Площадь перед «Домом Идеологической Мудрости».
– И именно поэтому Рейх есть ничтожнейшее из проявлений человеческих организаций! – заголосил Давиан, а микрофон, у рта передав полыхающий рвением голос в динамики, расставленные по всему периметру площади, многократно усилил звучание слов, превратив их в самый настоящий гром речи, трясущий пространство и души. – Рейх, он даже хуже, чем Либеральная Капиталистическая Республика, тем, что попирает фундаментальные права масс народных, заковывая народ и его волю в оковы морали и ограничений!