– Молодец. Эксперимент завершен, – четко отрапортовали
динамики.
– Вам удалось что-нибудь обнаружить? – тяжело дыша, спросил
я.
– Да, – странным голосом произнес нейрохирург.
– И что? – нетерпеливо поторопил я.
– Ты должен сам это увидеть, – ответил он, и свет внутри камеры
погас, а внутренняя блокировка люка с характерным звуком
отключилась.
*
Весь зал оцепенел, как если бы только что по всем новостям
оповестили о межконтинентальной баллистической ракете, неотвратимо
летящей прямо на нас. Обстановку в некоторой мере разряжал активно
жестикулирующий ученый, тараторящий на немецком, то и дело
вскрикивая и срываясь на фальцет. Кто-то качал головой, кто-то
неотрывно таращился на экраны.
– Что происходит? – подкравшись, спросил я главу третьего
уровня.
– Видишь ли, мой мальчик, то, что нам сейчас довелось увидеть,
ставит под сомнение половину известных физических законов,
высмеивает не одну сотню образовательных учебников и разносит в
прах предметы гордости и достижений в области естественных наук, –
он колпачком от ручки вбил команду на клавиатуре одного из
компьютеров. – Смотри.
Я уставился в экран.
– Обычно методом Шлирена выявляют дефекты отражающих
поверхностей. Но здесь нашей целью были перемещения воздушных
слоев… Мы хотели увидеть, как тебе удается их контролировать, – он
повел пальцем над изображением вдоль текстур, что очень сильно
напоминали чрезвычайно текучие потеки грязи. Среди них я узнал свою
темную и неподвижную фигуру. Вокруг меня же все бурлило, я будто бы
стоял в бане посреди густого пара, чьи очертания были остро
выражены и четки.
– Наши догадки доходили до абсурда, но никто даже не рискнул
предположить, что контроль здесь опосредован… Ничем.
Потеки вокруг меня редели, успокаивались, однако тонкая
прослойка, плотно прилегавшая к фигуре, не исчезала. Фигура
задвигалась, напомнив о незабываемом ощущении убийственной пустоты,
не оказывающей сопротивление ладоням.
– То есть как ничем?
Он молча указал пальцем в углы изображения. Там, на фоне
воцарившегося конвекционного спокойствия, мерцали какие-то клубки,
в которых активность была прежней. Более того, завитки потоков в
этих самых клубках были чрезвычайно сплочены, закручены, что явно
было опосредовано неведомым сжатием, которое их смыкало и
зацикливало в точку.