Они вошли вместе в зал во время перерыва в танцах. Мадемуазель Рейц слегка поклонилась, скованно и высокомерно. Некрасивая, с худым, увядшим лицом, с горящими глазами, она отличалась полным отсутствием вкуса в одежде и одевалась в черные кружевные платья, а к волосам с одной стороны прикалывала пучок искусственных фиалок.
– Спросите миссис Понтелье, что бы она хотела, чтобы я сыграла, – попросила она Роберта.
Пока Роберт ходил с этим вопросом к Эдне, остававшейся у окна, мадемуазель Рейц сидела совершенно неподвижно перед фортепиано, не касаясь клавиш.
Приход пианистки вызвал всеобщее удивление и настоящую радость. В зале царил дух умиротворения и ожидания. Эдна почувствовала себя чуточку смущенной оттого, что именно она стала причиной прихода сюда этой властной маленькой женщины. Она не смеет предлагать что-то и умоляет мадемуазель Рейц полагаться на себя в своих предпочтениях. Эдна, как она сама о себе говорила, очень любила музыку. Хорошо исполненные мелодии вызывали в ее голове самые разные образы. Ей нравилось сидеть по утрам в комнате, когда миссис Ратиньоль упражнялась в игре на фортепиано. Одну пьесу, которую часто играла Адель, Эдна назвала «Одиночество». Это была короткая грустная мелодия. Пьеса называлась как-то по-другому, но Эдна дала ей свое название. Когда она слышала ее, то в воображении возникал образ мужчины, стоящего у одинокой скалы рядом с морем. Он был наг и пребывал в состоянии безнадежной обреченности, глядя вдаль на птицу, улетающую от него прочь.
Другая пьеса вызывала у Эдны образ молодой женщины, облаченной в платье с высокой талией времен Империи, идущей танцующей походкой по длинной улице, с обеих сторон которой высились высокие изгороди. Еще одна напоминала ей детей за игрой, а какая-то – скромную женщину, поглаживающую кота.
При первых же аккордах музыки по спине миссис Понтелье побежали мурашки. Она не первый раз слышала сольную игру. Но возможно, это был первый раз, когда она была готова, возможно, это был первый случай, когда все существо Эдны было способно воспринять музыкальную тему.
Она ожидала появления явственных картин, которые, как она думала, предстанут в ее воображении. Однако ждала напрасно.
Эдна не почувствовала ни одиночества, ни надежды, ни желания, ни отчаяния. Самые глубоко запрятанные страсти поднялись в ее душе; раскачивая ее, они хлестали ее, как морские волны. Эдна дрожала, она была потрясена, слезы слепили ее.