Потоки - страница 2

Шрифт

Интервал

своими же руками пускает глыбу

вниз с горы и глядя ей вслед

истерически смеётся

я был Сизифом

он счастлив когда камень катится вниз

глаза пригодные лишь для взгляда

уши которые только слушают

рот который молчит

руки которые не находят себе места

быть мне вороной чёрной

на крыше Лувра

экзистенциально чёрно-белого Парижа

Годара

…словно не ты определяешь

движения тени

а она твои

завтра у спасителя

выходной а это значит

что сейчас он в стельку пьян

и не придёт тебе на помощь

густые времена в которых день

тянется как два а месяц кажется днём

уехать и не вернуться

уезжать из всех мест и не возвращаться

и в итоге умереть

«я хочу стать бессмертным

а затем умереть»

смерть – столкновение двух вселенных

в точке пространства что человеком зовётся

смерть – столкновение двух вселенных

а не обычное затмение как это может показаться

смерть – это холодная октябрьская ночь

это полное звёзд небо

смерть – это человек лежащий в траве

под этим небом которое

словно мешок что надевают похищенному на голову

смерть это когда ты больше не можешь писать стихов

смерть это доспехи которые нельзя снять

уезжать и не возвращаться

это жизнь

Побыть одному в темноте,

послушать, как ветер не может тебя схватить

и беспомощно топает ногами, —

пожалуй, это хорошая профилактика неврозов

и нервных срывов

Здесь, в темноте, мне не нужны ритм и рифма,

и у меня есть на то оправдание —

ведь я кажусь себе художником

и зеркалом, отражающим то, что вижу,

и, как ты понимаешь,

вижу я здесь лишь бесформенное месиво,

которое существует, пожалуй, с начала времен

я сам себе битник —

единственный, которого я знаю в лицо и лично,

в моей ночи тепло и безопасно,

здесь можно быть чем-то большим,

чем ты есть

Я зачем-то лежу на полу,

представляя, что паркет это трава,

а я – грустная обезьяна на глазах

у равнодушных зевак

вот я на площади с фонтаном —

и я рассыпаюсь брызгами его воды —

грязной от тел человеческих —

и одна из толп подметает меня в трамвай

в гостинице со стенами

из заплесневелого дырявого сыра

я вдруг понимаю, что стихи

лишь куча слов, с которыми

не жалко расстаться,

все остальные – слова, которые никому не нужны —

и ветер слабоумно бьётся о кирпичи ночи напролет

я никого здесь не знаю,

как не знал никого и там,

поэтому все чаще предложения

начинаются с «я» —

«я» бросаю ведра в пустой колодец

и достаю оттуда кости и куски старых газет,

Следующая страница