– А я как же? – спросил Похлебкин.
– Сиди в углу да жди.
– Постой, Гаврила Михайлович! – вспомнил вдруг Колесников. – Третьего дня ты писцам сказки перебелять давал?
– Давал, а что такое?
– Вот, взгляни…
Чтобы не париться, Стенька вышел на крыльцо. У Земского приказа, как всегда, толпился народ. Очередь бурлила, переругивалась, мужики пихались, и кто-то, шлепнувшись на гузно, поехал сидя по накатанной ледяной дорожке. Стенька спустился, обошел дорожку и встал в сторонке, ожидая Деревнина.
Рядом оказался высокий, статный мужик средних лет, в остроконечном меховом колпаке, надвинутом чуть ли не ниже бровей.
– Надо бы песку принести, посыпать, – сказал он. – Еще, чего доброго, кто шею сломает.
– Вот бы и принес, – буркнул Стенька, сгорая от нетерпения.
Деревнин, разбирая огрехи писцов, мог застрять надолго.
– А и принес бы, я знаю, где песка взять, – добродушно отвечал мужик. – Тяжко вам, приказным, приходится. И так за день набегаешься, а тут еще под самым крыльцом такой подарок!
Мужик оказался понимающий!
– Уж точно, – довольный, что собеседник поможет скоротать время, отвечал Стенька.
– И намерзнешься, – добавил мужик.
Где-то Стенька его видел…
Человек, целыми днями расхаживающий по Красной площади, видит столько всяких рож, что куда их всех упомнить! Стенька, судя по благорасположенности мужика, решил, что когда-то оказал тому незначительную услугу – может, воришку отогнал, может, разнял закипевшую было ни с того ни с сего, как это часто случается на торгу, свару.
– Всяко бывает, – копаясь в памяти, отвечал земский ярыжка. – Вот, подьячего своего жду, так одно спасенье – тулуп.
– Да, тулуп у тебя знатный, – похвалил мужик. – А что, не ты ли сегодня на торгу диковину нашел?
– Какую диковину?
– Сказывали, парнишка мертвый, а при нем – деревянная книжица.
– Был такой парнишка. Царствие ему небесное…
– Грешен, люблю диковинки, – признался мужик. – Я-то грамоте учен, коли какая книга полюбится – сам себе и перепишу. А что в той книжице-то было?
– А шут ее знает! – честно отвечал Стенька. – Ни буковки не разобрать.
– Я-то разобрал бы, – похвалился мужик. – А коли что путное – я бы и алтын заплатил, чтобы мне переписать дали.
– Так говорю же – не по-нашему писана!
– Так то и дорого! Может, лексикон какой?
– Что?!
– Лексикон, сиречь словник. Когда справа – по-нашему, а слева – скажем, по-гречески или по-латински писано. Против нашего слова – иноземное, так и учишь. Или, может, космография? Там вообще такие знаки, что не всякий поймет.