Все ясно, что ничего не ясно. Но такая сомнительная ясность
никоим образом не способствует устранению проблемы. Придется
вернуться сюда с инструментом и мотком колючки, ее уже наверняка
подвезли из города, а Генри принял и перемотал на специальный
деревянный вал. Вал этот на ранчо появился давно, скорее всего, во
время строительства дома. Не было на его боках ни одного целого,
без мелких дырочек, оставленных сотнями миль колючки, сантиметра.
Это не мешало ему исправно служить людям.
Вернувшись к лошади, Люк панибратски треснул ее по спине и с
ковбойским задором прыгнул в седло. Молли, успевшая задремать,
встрепенулась от неожиданности и прыгнула в сторону, чуть тем самым
не сбросив седока со спины.
— Тише, тише, мясо койота! Это всего лишь я, старый добрый
Люк!
Услышав знакомый голос, Молли успокоилась и, лениво переставляя
копыта, пошла в сторону ранчо. То, что ее хозяин, по сути, еще
совсем мальчишка, давало ей повод не держать на него зла.
Выбираясь в эту короткую экспедицию, Люк искренне надеялся, что
его скверное самочувствие останется на ранчо. Не тут-то было!
Становилось еще хуже. Голова напоминала пустую бочку, в которой
засела парочка взбесившихся кошек, постоянно завывающих дурным
голосом и скребущих по стенкам острыми коготками. В желудке кто-то
беспрерывно танцевал дьявольскую джигу, отчего нутро стремилось
наружу, уступая место невидимым танцорам.
Ко всему прочему, Люка не оставляло смутное тревожное чувство
того, что вокруг нечто неуловимо для взора изменилось. Что именно —
непонятно, но то, что мир стал не таким, как был, это точно.
Объяснить все это не представлялось возможным, и оставалось только
пообещать (самому себе) разобраться во всем, как только
самочувствие улучшится, и голова более или менее станет
соображать.
За невеселыми мыслями Люк и не заметил, как добрался до ранчо.
Оставалось только обогнуть забор и въехать в открытые ворота.
— Промахнулись мы с тобой, старушка, — погладил он Молли по шее.
— Задумались. Эй, Генри! Проволоку привезли?
Генри вышел навстречу всаднику, и то, как он выглядел, заставило
Люка содрогнуться. Воспаленные глаза, окрашенные в бордовые
оттенки, запали вглубь черепа. Побелевшее до мертвецкой синевы лицо
вытянулось, придавая Генри сходство с зомби из фильма.
— Слушай, ты бы прилег? Сказать тебе о том, что ты дурно
выглядишь, равносильно тому, что не сказать вообще ничего.