Смахнув тыльной стороной ладони капельку пота, девушка подняла глаза к морю и увидела, как аквалангисты Леша и Паша тащат из воды сетку. Сегодня это было их первое погружение. Уже на берегу, сняв ласты и маски, они начали что-то обсуждать с Аристархом Львовичем – руководителем экспедиции. Судя по их активной жестикуляции можно было догадаться, что, как и ожидалось, после шторма открылись нетронутые культурные пласты, а для археологов новые перспективы.
Аристарх Львович, великолепно сложенный красавец в белой летней рубашке, присел на корточки и начал вынимать из сетки на первый взгляд бесформенные обломки. Когда артефакты поднимают на поверхность, то из-за слоя разнообразных наносов дилетант даже не заподозрит в них чего-либо ценного. По некоторым признакам, прошедший шторм оголил слои значительно более ранние, чем период царства Пантикапея, к которому принадлежало большинство последних находок. Чтобы прогнать скуку, Саша бросила щетку в таз, встала и решила подойти посмотреть поближе.
– Аристарх Львович, вам помочь? Не пачкайтесь! Давайте я сначала все это почищу.
Начальник приспустил темные очки на кончик породистого носа, улыбнулся и не в меру долгим взглядом прогулялся по ногам девушки снизу вверх. Он благоволил к этой прилежной волонтерке в коротких шортиках, и кажется, его нисколько не смущало, что та годилась ему в дочери.
– Спасибо тебе, добрая девушка. Верую, что Вседержитель наш узрит столь ревностное служение во славу Клио и пошлет тебе в мужья златокудрого бога в небесной колеснице. Кстати, сегодня он оказался к нам милостив, и кажется, здесь кое-что есть.
Ставшая уже привычной эта словесная игра с полунамеками и сомнительными комплиментами весьма развлекала весь коллектив экспедиции и давала пищу для завистливых пересудов у его женской части. Беспочвенных, с лукавой точки зрения Александры. Уловив за витиеватым пафосом очередную двусмысленность, Саша сухо поджала губы:
– Обычно девушки грезят о юных принцах – это безопасней. Те же, кого боги удостаивали вниманием, как правило, в довесок получали еще и кучу неприятностей.
Долгая макиавеллевская улыбка мужчины стала ответом:
– Верно! Но я бы и на счет юных принцев тоже поостерегся. Они еще не знают, чего хотят, а потому – всех.
Не заходящий слишком далеко за приемлемые границы харассмент шефа хоть и льстил слегка, но все равно не очень ей нравился. Феминисткой Александра не была, просто не выносила чьего-либо навязчивого покровительства или диктата. Территория ее личного пространства была обширна и неприкосновенна, куда забраться с ногами не удавалось почти никому. «Наша козерожица» – в сердцах называла ее властная мать, когда в детстве безуспешно пыталась заставить дочь сделать что-либо, чего та не хотела. Жесткий родительский контроль развил в ней дух противоречия, что, как правило, происходит с сильными натурами.