Противный звук: Пчих – Пчих. Ну давай, ну, пожалуйста! Не заводится… Боже, я любой компьютер могу починить, а с этим механизмом не справиться! Божечки, что же делать-то? Надо выбираться отсюда. Раньше меня раздражали люди (точнее, их общество), а теперь – их отсутствие. Мертвый мир, где ты живой один, – очень страшный. Сейчас я, пожалуй, согласилась бы на компанию любого живого человека, не знаю, правда, на сколько бы меня хватило…
Так значит, аккумулятор за эти дни, видно, сел. Надо прикурить. Разумеется, у папы в бардачке провода. Я аккуратненько прицепляю их к аккумулятору. Вроде все правильно, у меня фотографическая память – папа именно так и делал. Теперь нужно найти открытую машину. Бегу по парковке: одна, вторая – дергаю, закрыты. Третья, четвертая – то же самое. Тонированный Land Rover – здесь точно ничего не светит. Я механически дергаю ручку и не успеваю ойкнуть от радости, что дверь открылась.
– АААА! АААААААА!
Из машины на меня вываливается коротко стриженная тяжелая мертвая блондинка! С криком я убегаю прочь. Меня трясет так, что земля ходуном ходит. Тяжело дыша, сижу за папиной машиной.
Родители на Алтае, сестренка в летнем лагере, а я в городе, полном трупов. И я обязана найти и спасти свою семью! Несмотря ни на что! Они единственные в мире люди, которых я люблю. Единственные, за кого отдам свою жизнь. Но только когда вокруг умер мир, я поняла, как сильно нуждаюсь в них.
Набравшись храбрости, но трясясь от страха, я двигаюсь к машине мертвой блондинки, и хоть стараюсь не смотреть на нее, но все же приходится, мне ее не обойти. Почему-то бросаются в глаза очень длинные и очень черные нарощенные ресницы, по-детски удивлённое выражение лица. Это невыносимо! Я делаю глубокий вдох, переступаю через блондинку и сажусь в ее машину. Rover, мягко урча, заводится, салон обдает свежей прохладой из кондиционера. На торпеде махает крылышками красная бабочка. На секунду… На мгновенье… Возникает искушение уехать на этой машине. Я намного быстрее доберусь до «Радуги». Но… не брать чужого вбили мне в голову в детстве. Я даже не подозреваю, что очень скоро большинство моих убеждений радикально изменится.
Дорога пугающе пуста, даже придорожная листва и та шелестит пугающе! В городе остались живые люди, но нам друг друга не найти. Ничего не работает, на мобильном нет зоны. Если Инна говорила правду, а все указывает на это, помощь я смогу найти только у нее и ее друзей в изолированном поселении «Радуга», где живут только четверогруппники, которых мор, естественно, не коснулся. В ста пятидесяти километрах от Москвы.