Вчера Андрей побывал у отца, поделился с ним своей радостью и получил от него замечательный по объёму «бонус». «Аспирантуру необходимо обмыть, а то не потянешь», – справедливо заметил отец, протягивая сыну несколько красивых бумажек.
И теперь Андрюша шёл по просёлочной дорожке, полный самых радужных предвкушений, так как из-под маминого неусыпного контроля он освободился на целых пять дней! Всё, что он привёз, они с Генкой выпили и съели за три дня, и теперь Генка откомандировал его за новой «загрузкой».
…Генка Курихин по кличке «Курихман» был его старым приятелем ещё со школьных лет. Он был единственным человеком из Андрюшиных сверстников, с которым, во-первых, было очень легко, а во-вторых, что не менее важно, он был вполне одобрен Александрой Петровной. Генка был телевизионщиком, оператором на одной из студий, и это подкупало Андрюшину маму (в её далёких, но не беспочвенных предвидениях о будущей возможной известности сына). Из этих тайных соображений дружба с Генкой приветствовалась, хоть стиль одежды и некоторая развинченность манер последнего слегка шокировали Александру Петровну. Но она понимала, что к людям искусства нужно подходить с другими мерками…
– Сходи-ка ты, Андрюх, к воинской части. Там вчера был завоз, а у нас, на платформе, какая-то сомнительная дрянь продаётся, недостойная таких замечательных мужчин, как мы с тобой.
– Где это? – спросил Андрей. – Я и не знал, что у вас воинская часть есть.
– Была. В общем, перейдёшь через линию – и дуй по дороге, сама приведёт. А хочешь-через поле. Тоже по тропке, не заблудишься.
Андрей взял сумку и «подул». То, что раньше было полем, теперь представляло собой необузданную, буйную поросль всего, что смогло укорениться в нём: редких колосьев овса, уже давно тут не сеянного, ромашки, василька, каких-то бурых метёлок с малиновыми цветочками и всякой прочей травы.
Андрей шёл, приятно обременённый покупками, среди которых были неведомо как залетевшая сюда бутыль «Арарата» в фирменной коробке и с детства любимые им сардины в продолговатой баночке. «Ничего себе, магазинчик!» – подумал Андрей и невольно замедлил ход, потому что к дороге из полевых цветочных зарослей двигалось что-то несусветное: человеческая фигура, увенчанная чем-то вроде индейского боевого убора, колышущегося разноцветной короной. Фигура приближалась, и Андрей увидел, что это девчонка. На ней был малиновый, в белый горошек, сарафанчик, а на голове красовался фантастический венок, сплетённый из всего, что росло в этом бывшем поле. Основу составляли ромашки, а в них вплелись васильки, лютики, малиновые метёлки и даже колоски самых разных трав. Всё это колыхалось, танцевало при каждом движении девчонки, которая шла, беззаботно припрыгивая: так ходят зелёные первоклашки-третьеклашки, безотчётно радующиеся жизни. При этом девчонка ещё что-то напевала себе под нос тоненьким, очень высоким голосом…