Поврежденные топором кисти ноют. Сознание туманит влитый в меня обезбол, и я отрубаюсь.
Утро наступает не сразу. Оно пробирается в палату будто на цыпочках. Приглушённым светом за окном, звоном ложек в столовой где-то этажом ниже. В голове шумит, тело ломит, я жалею о том, что проснулась, еще до того, как раздается стук в дверь. А уж когда ко мне заходит лощеный тип в черном костюме – подавно. Потому что от его прилизанных волос, белоснежной неискренней улыбки, за версту несет неприятностями.
– Сабина Игоревна? Меня зовут Руслан Анатольевич. Я представляю интересы Ивана Сергеевича.
Улыбается, как будто в этом разговоре он находит что-то смешное.
– Я не желаю с вами разговаривать. Покиньте мою палату. Немедленно.
Наплевав на мои слова, мужик садится на стул рядом с кроватью и открывает папку.
– Понимаю, что вы сейчас в уязвимом положении. Но вы же умная девушка. У вас есть блог, аудитория, своя репутация. Не думаю, что вам выгодно продолжать этот конфликт. Публично.
Я смотрю на него в упор.
– Что вы хотите сказать?
Он качает головой, произносит мягко:
– Я предлагаю решение возникшей проблемы. Без суда. Без прессинга. Иван Сергеевич готов пойти навстречу: закрыть глаза на ваше поведение и сделать вид, что ничего не было. Но для этого вы должны проявить благоразумие. И отказаться от показаний.
Меня выворачивает. Я даже не злюсь – во мне поднимается то самое ледяное спокойствие, после которого обычно происходит что-то непоправимое.
– Нет. Это абсолютно исключено. Я не хочу иметь с Иваном Сергеевичем ничего общего. Так ему и передайте.
И снова Руслан Анатольевич улыбается.
– Не горячитесь. Просто подумайте. На кону – не только ваша судьба.
На больное, гад, давит. У Лизки хоть и наметилась ремиссия, ее реабилитация тоже влетает в копеечку. И не факт, что с ней не случится рецидив, потому что это – довольно частое явление, о котором нас предупреждали врачи.
Я стискиваю зубы, подбирая слова, как тут дверь в палату без всякого стука и «можно» распахивается.
Почему-то этого человека я узнаю сразу, хоть видела его всего один раз, да и то в помутненном сознании. Это вчерашний мент. На нём надеты тёмно-серая футболка, джинсы, чёрная куртка с капюшоном. Он отличается от подосланного ко мне адвоката, как день от ночи. Кажется, с его появлением даже запах в палате меняется, чему я только радуюсь – от дорогущих духов подосланного адвоката меня мутит. От мента же пахнет утренней свежестью, табаком и чем-то едва уловимым, вроде мыла или банального антиперсперанта.