Славера вела Злату в большой
терем Великой Волхвы, который находился за каменным храмом
Свагобора. Украшенный резьбой деревянный терем возвышался на мощном
каменном подклете с арками, в проёмах которых цвели пышные
цветы.
Начиналась первая неделя
квинтеня[3], и в ещё по-весеннему свежем
воздухе пахло летом. Шумели высокие ели Святобора, окружающего
жилые терема Сестринского Свагобора. Перед теремом Великой Волхвы
был разбит пруд, в котором обитали благородные кьор. Злата невольно
залюбовалась прекрасными птицами, которые гордо расправляли крылья
над водоёмом.
Славера и Злата прошли в
приёмные покои Великой Волхвы, находившиеся на первом этаже
большого терема. Просторный и светлый зал с мозаичными окнами, в
глубине которого подле капия Свагоры стояло кресло Великой Волхвы и
стол. Между окон располагались деревянные шкафы с книгами, а под
окнами — украшенные резьбой скрыни.
Великая Волхва Смиляна читала
книгу, когда Славера привела Злату. Славера кротко поклонилась
Великой Матери и покинула покои.
— Вы хотели меня видеть? — с
поклоном спросила Злата, нерешительно идя к Смиляне. Великая Волхва
улыбнулась, закрыла книгу и положила дрожащую руку на
сердце.
— Злата, — улыбалась старушка,
жестом приглашая царевну сесть напротив неё за стол. — Я не буду
корить тебя за но́ров, не переживай.
Злата нерешительно села за стол
напротив Великой Волхвы. Это мягкое замечание Матери отозвалось в
душе грустью, смешанной со злобой: Смиляна всё понимала, чем ещё
больше расстраивала Злату. Царевне не нравилось то, что люди либо
отворачиваются от неё, как от дочери узурпатора Драгослава, либо
испытывают сострадание, граничащее с жалостью. Великая Волхва с её
вечной грустной улыбкой жалела Злату, и с такой же улыбкой молвила
о том, какие дурные поступки совершили её родители. Когда же Злата
пыталась возражать Великой Матери, та всё также неясно улыбалась. И
сейчас Смиляна смотрела на юную послушницу с искренней улыбкой
сострадания, от которой девушке делалось тошно.
— Злата, — мягко говорила
Смиляна, — твоё горе так велико, что слова тебе не помогут, —
сокрушалась старица, и Злата исподлобья глядела на Великую Волхву.
— Ни волхвы, ни Боги, никто на свете не сможет справиться с твоей
утратой, кроме тебя самой.
— Если Вы, Великая Волхва,
позвали меня ради того, чтобы наставлять, — дерзко ответила Злата,
— то лучше предложите мне в наказание работу Свагобора.