Законы моды прихотливы,
Она скисает, словно крем, —
Ее приливы и отливы
Не управляемы никем.
Успеть бы! Боже, пропустили!
Как будто заняты игрой,
Спешат сменить прически, стили,
Манеры, навыки, покрой…
Евгений Винокуров
Веселись… в юности твоей, и да вкушает сердце твое радости во дни юности твоей, и ходи по путям сердца твоего, и по видению очей твоих, только знай, что за все это Бог приведет тебя на Суд. И удаляй печаль от сердца твоего, и уклоняй злое от тела твоего, потому что детство твое и юность – суета (Екк. 11, 9).
Как руки у вас красивы!
Редкостной белизны.
С врагами они пугливы.
С друзьями они нежны.
Вы холите их любовно,
Меняете цвет ногтей.
А я почему-то вспомнил
Руки мамы моей.
Упрека я вам не сделаю.
Вроде бы не ко дню.
Но руки те огрубелые
С вашими не сравню.
Теперь они некрасивы
И, словно земля, темны.
Красу они всю России
Отдали в дни войны.
Все делали – не просили
Ни платы и ни наград.
Как руки у вас красивы!
Как руки мамы дрожат…
Андрей Дементьев
А. сами воробышки? В каких теплинках прятались они от морозов? А теперь радуются жизни и солнцу, и людям от их радости веселее. Воробьи – птицы отважные – ведь сколько смелости надо, чтобы оторвать свою крошку у вороны, Но серенькие комочки безстрашно скачут среди громадных птиц, а те по-королевски мирятся с присутствием мелкоты,
Теперь им не до пиршеств, а в начале XX века, когда в Петербурге главным средством передвижения людей и грузов были лошади, корма у пичуг было вдосталь, Растолченный в порошок тысячами копыт, даже при легком ветерке вился в воздухе желтыми вихрями навоз, «Кто этому пел гимны – так это воробьи, – вспоминает в «Записках старого петербуржца» Лев Успенский, – Плотными стаями срывались они с крыш, с деревьев, как только по пустынной улочке проезжала лихая упряжка; клубками катались по мостовой, выклевывая из еще теплых кучек помета зерна овса, Они размельчали навоз; дворники с железными совками лениво заметали его в желтые холмики – до ночной уборки»,
Воробышек – пичуга смелая!
Весь корм засыпала зима,
и лишь мука сугробов белая
заполнила все закрома.
Пусть слиплись перышки от грязи
и конский ты клюешь помет,
но я и сам не лезу в князи,
благословляя твой полет.
Вспорхни ко мне, седой воробышек,
осыпан инеем с куста.
Мне зябкость твоих серых перышек
милей павлиньего хвоста.