– Иди побегай! – сказал Кирилл, отстегнув поводок.
Но «говорящее животное» медленно прошло вниз метров десять, сделало свои дела и послушно вернулось к хозяину и присело рядом.
– Ну, пошли домой, а то мне на музыку надо собираться.
Вернувшись, Кирилл достал из-за шифоньера гитару и стал отрабатывать задание по музыке. К Петру Фёдоровичу он планировал прийти к 12 часам. Его тянуло к нему, как к отцу: непременно хотелось посоветоваться насчёт татуировки и поделиться своими впечатлениями от происшедших ранее событий.
– Прости, мне надо уйти, не скучай.
– Хорошо, – он опять услышал безликий голос. Ночка глубоко и громко вздохнула.
Такси притормозило у чёрных кованых ворот. В доме, несмотря на поздний час, во всех окнах горел свет. У Ани кружилась голова, и от поездки ещё добавилось чувство тошноты. Она машинально вытащила сине-зелёную купюру достоинством в тысячу рублей и протянула водителю. Катя забрала сдачу и вывела подругу из авто.
– Спасибо, – протяжно промямлила Аня.
Такси уехало, оставив после себя облако выхлопных газов, отчего на Аню опять нахлынула волна тошноты.
– Держись, немного осталось, – взбодрила Катя, взяла её за плечи, немного встряхнула, а затем обняла и прошептала на ухо, – всё будет хорошо, постарайся не «спалиться», завтра позвони, деньги отдам.
Земля плыла под ногами. Сфокусировав взгляд на дверной ручке, Аня двинулась вперёд по мысленно проложенному коридору. Рука, словно сквозь полупрозрачную мглу, потянулась к ручке. Но калитка неожиданно распахнулась, и яркий свет ослепил глаза. На пороге стоял взъерошенный, озверевший отец и светил фонарём, встроенным в телефон.
– Явилась наконец-то! – язвительно-злобно взревел он.
Схватив дочь за воротник футболки, он почти волоком затащил её в дом. Аня, как обмякший щенок, поддалась силе родителя.
В центре ярко освещённого зала на обшитом кожей белом диване сидела заплаканная мама. Дарья Михайловна, ухоженная сорокалетняя женщина, аккуратно промакала белоснежным платком глаза, стараясь не вонзить в них длинные, острые перламутровые ногти с шеллаком.
– Иди мойся и спать, завтра будем разговаривать!
Отец закинул дочь в ванную комнату и захлопнул дверь.
– Вот, полюбуйся, кого ты воспитала! – ткнул он Дарье Михайловне, – подумать только: в пятнадцать лет так напиваться, а кто из неё вырастет? Это ты виновата: сюсюкаешься с ними, на – получи отдачу!