К сожалению, после нашего воссоединения мои чувства к ней не вернулись. Я стала тяготиться нашими отношениями, и мы даже стали спать в разных комнатах. Но Малин считала, что у нас всё здорово, и по-прежнему липла ко мне, считая себя верхом сексуальной притягательности.
– Бет, давай заведём ребёночка. Я готова родить!
Я сидела за компом и от её слов слегка подвисла на несколько минут.
– Заводятся только паразиты. Ты беременна? Кто отец? Боб?
– Не-ет! Я не беременна. Ну что ты прям как старшая сестра или мать! Я гипотетически. Представляешь, у нас будет маленький человечек, о котором мы будем заботиться! У нас будет полноценная семья…
– Мне это не нужно! – рявкнула, обрывая её нелепые фантазии. И тихо, не отрываясь от монитора: – У меня уже есть ребёнок.
– У тебя есть ребёнок?! Но ты ничего не говорила… – Малин вскочила с кровати и подсела ко мне, заглядывая в глаза. – И где он?
– Если бы я рассказала тебе о ребёнке, то мне пришлось бы рассказать о том, как он был зачат и как появился на свет.
– Как зачат, – Малин усмехнулась, – это не самое интересное. Интереснее, кто его отец.
– Его отец – ублюдочный насильник. Он трахал меня, пока я не потеряла сознание. Он трахал, а трое держали. Это неинтересно? Но да – это не самое интересное. Интересна беременность, которой я не помню вообще, потому что шесть месяцев меня держали под снотворными в больнице, предположительно в психиатрической – в обычной больнице никто не согласился бы держать несовершеннолетнюю под дурманом так долго.
– Ужас-с, – прошептала Малин, – и как ты с этим справилась?
– Как видишь. Мужиков теперь на дух не переношу. – Я потянулась за сигаретами и закурила прямо в комнате, хотя терпеть этого не могу.
– Прости, я же не знала… А что с ребёнком?
– Ребёнок родился. Сейчас жив-здоров, живёт с дедом. Я с ним переписываюсь.
– А его отец? Его как-то наказали?
– Да. Его наказала судьба. Он сдох через полгода от какой-то неизвестной болячки. И те, кто меня держали, тоже сдохли. Не сразу, но уже никого нет на этом свете. Иного наказания для них всё равно бы не было. Я четырнадцатилетняя сирота из приюта, а они сынки швейцарских ювелиров.
– Жуть! Они держали тебя под снотворным, потому что ты хотела сбежать?
Кивнула в ответ. Это не так, но рассказывать, как было на самом деле, не хочется.