– Светлый орден в опасной близости от открытого бунта, – сказала маршал. – Высокий свидетель нашел в городе много сторонников. Они безумствуют и льстят толпе, проповедуют революцию и власть праведных. Я хочу раздавить их.
– Но вы же не хотите оспаривать их религию, – заметила Ненн. – Если они окажутся правы, то вы попадете впросак и будете выглядеть глупо.
На этот раз Давандейн свирепо уставилась на мою Ненн. Да пусть пободаются. Я внезапно вспомнил то, как поднимались пузыри в зловонной жиже канала.
Ярость Давандейн уже не мог скрыть и макияж.
– Да пошло оно все! – выдохнула она. – Великий свидетель принесет нам беду. Я хочу хоть как-то обуздать Орден.
– Я слишком долго не обращал не него внимание, – признался я. – Его следовало обуздать до того, как он разросся до нынешних размеров. Их теперь многие тысячи.
Увы, я позволил личным делам повлиять на работу «Черных крыльев», не стал лезть к Ордену. Глупо. Может, Тьерро и поверил проповедям Свидетелей, но он же может ошибаться. Да он, несомненно, ошибается. Ну ведь правда же?
– Найдите мне то, что позволит их раздавить, – приказала Давандейн. – И выясните, что именно украли из склепа.
Мы спустились с крыши. Я обрадовался, что смог спрятаться от пронизывающего ветра.
Мы быстро ехали по улице, пепельный дождь шипел на фос-трубках. Когда вернусь в логово, придется смазывать доспехи. Конечно, на вид они донельзя крутые, но если не заботиться о снаряжении, оно быстро превращается в ржавую рухлядь.
– Народные волнения, статус «голубой», – заметил Тнота.
– Ты единственный, кто пользуется этими статусами. Я даже не знаю, что значит статус «голубой», – указал я.
– Это значит «народные волнения», – заметил Тнота и одарил меня самой раздражающей из своих безмятежных ухмылок.
Мы процокали мимо Помойки к Великому шпилю. Он тянулся в небо, будто хотел залезть в бело-бронзовую щель. Девять сотен футов – ни одна башня не имеет права быть настолько высокой. Инженеры Тьерро что-то сотворили с кованым фосом, крученой сталью, и башня пережила все недавние землетрясения. В последний раз трясло утром – небольшой толчок, но все были на нервах.
Тьерро был прав. Великий шпиль – изумительный памятник человеческому таланту. Некрасивый – слишком уж угловатый, – слишком уж практичный, но так легко представить себе пилигримов Светлого ордена, приближающихся к городу и видящих уходящую в расколотое небо башню. Когда прибудут Свидетели, то, наверное, запляшут джигу от восторга.