Несмотря на погожий день, все вокруг вдруг стало серо. Так, будто незримая туча нависла над всеми.
Он и забыл, как, оказывается, хорошо на воле спустя столько времени нахождения в четырех стенах. Когда солнце печет в спину и слепит глаза. Ветер треплет во все стороны короткие волосы. И сотни различных, не похожих один на другой запахов атакуют чувствительное волчье обоняние. А одного, того самого...
Уже нет.
Эзра вздохнул.
Теперь он не Мор, а дом его больше не Темные Воды.
Он окинул пространство взглядом. Перед ними раскинулась, казалось, практически бескрайняя территория за высоким каменным забором и огромный особняк, насчитывающий в высоту, по меньшей мере, этажа четыре. Родовое гнездо Ротенбергов.
Снайдер, остановившись рядом, чуть поднял в удивлении брови. Потрясенно выдохнул:
— Охуеть.
Эзра метнул на него косой взгляд и направился вглубь территории, не обращая внимания на неестественную тишину, образовавшуюся вокруг. На то, как, дернувшись, выронил ножницы подстригающий кустарники садовник и напряженно застыли секьюрити на подходе к дому.
— Лицо проще сделай, — процедил вдруг Адам. — Ты пугаешь людей.
Раздражённо цыкнув, Эзра толкнул двустворчатые двери, за которыми даже отсюда он слышал, как копошатся домочадцы внутри. Чутким слухом улавливал, как шуршали переворачиваемые страницы в одной из комнат на втором этаже, шипело радио на кухне и глухо звучал быстрый топот чьих-то ног по лестнице, за которым последовало приглушенное: «Папа! Папа, он приехал!»
Однако звук вдруг разбившегося стекла отвлек его. Навевая в голове мрачные флэшбэки.
Эзра перевел взгляд на копошащуюся у его ног девушку в форменной одежде. Горничная, что при виде вошедших громко ахнула, выронив из рук фарфоровую вазу с цветами, сейчас спешно собирала подрагивающими ладонями разлетевшиеся на полу осколки.
- Извините...
Она вдруг поранила палец, и на нем тут же выступила капля крови. Подняла на него растерянный взгляд. Сглотнула и побледнела еще больше.
— Блять. Я же просил... — прошипел Снайдер за его спиной, но его перебило гулкое стучание нескольких пар обуви, быстро спускающихся по лестнице в холл.
— Это он? — раздался надменный голос одной из его сестер. По всей видимости, самой старшей, Маргариты. У него же их теперь аж четыре.
Эзра почувствовал чужие давящие взгляды на своем лице. Обернулся.