- Ой, да ладно. Мефистофель - не настоящий дьявол, - неуверенно
хихикнула моя начитанная напарница.
- Хочешь рискнуть?
- Чем больше просишь - тем больше заплатишь, - встряла Гамаюн. -
Уж ты-то должна это понимать.
- А всё-таки, от одного желания я бы не отказалась, - Машка даже
причмокнула. - Чтобы тебе клюв запаяли. Представляешь? Ни пожрать,
ни покудахтать.
- Это кто кудахчет? Я тебе не курица! Я - птица Гамаюн.
Отличаюсь...
- Сет идет, - оборвал я ворону.
Он старался подойти незамеченным, но лысина, сверкающая на
солнце, как смазанное маслом яичко, его выдала.
- Эх, спать вполглаза придется, - вздохнула Машка. - Сделка -
сделкой, но этому хмырю в спину ударить - что почесаться.
- Сет по-своему человек честный, - отозвался бвана. - Во всяком
случае, пока ему это выгодно. До тех пор, пока мы не найдем Сердце
- почти наверняка.
- На Сета надейся, а сам не плошай, - пробурчала напарница.
...Песок осыпался медленно и неотвратимо. Он сходил, как снежная
лавина с высокогорного ледника. Как водопад, столетиями пробивающий
себе путь в скале. Как само время, крупицы которого бесконечно
точат стрелки часов. И только неподвластный времени сфинкс
молчаливо наблюдает за секундами, умирая от скуки.
Когда весь песок ссыпался, в гладком боку пирамиды - небольшой,
расположенной слева от разрушенной пирамиды Хеопса, - обнаружилась
стальная дверь. Огромная, как ворота ангара и ржавая, как брюхо
речного сухогруза.
Рисуясь, Сет вытащил из штанов пульт и нажал кнопку. Стальная
плита застонала, как раненый кит, и начала подниматься. Реки песка
хлынули вновь и мы поспешно отскочили от входа.
- Вань, почему он на нас смотрит? - тихо спросила Машка, косясь
на сфинкса.
- Да не смотрит он, - отмахнулся я. - Кажется тебе.
- Ага, как же. Отвернешься - а он как прыгнет.
- Обезьяны прыгают. А сфинкс загадывает загадки, - встряла в наш
разговор как всегда непрошеная Гамаюн. - Если не угадаешь -
ест.
- Не каркай, - Машка бросила в ворону горсть песку.
- Да я и не каркаю, - нахохлилась ворона. - Пирамиду свалили -
вот он и хочет отомстить. Потому и смотрит: приценивается...
- В сотый раз говорю: не мы это, - я устало вытер пот и шлепнул
замурзанный носовой платок на макушку. Хорошо Машке: мелкая, солнце
её и не замечает. Лумумбе привычно - он здесь родился. Ворона так
вообще железная. У ней тепло в энергию переходит. Всё внимание
беспощадного светила достаётся мне... Уши на свежую отбивную
похожи, нос - на печеную картофелину. Прямо экспресс-обед в
косоворотке.